— И вот тогда я задумался о том, что, может, вы двое что-то сделали с ним.

40

Утренние облака окончательно рассеялись, и теперь кухня была залита ярким солнечным светом. Он отражался от стекол очков толстяка, так что, когда он поворачивался к окну, его глаз совсем не было видно за этими ослепительными бликами.

Кипучая энергия весеннего солнца никак не вязалась с напряженной обстановкой, царившей на кухне. Я не могла удержаться от мысли, что, если бы действие происходило в романе или кино, шантажист явился бы в разгар зловещей бури, под грохот грома и желтые вспышки молнии, под шум проливного дождя, разбивающего в пыль гравий дорожки. Но это был не вымысел, это была реальная жизнь. Вот он сидел на залитой солнцем кухне, медленно снимая швы с савана, укрывающего гнилой труп Пола Ханнигана, в то время как день за окном звал на пикники и барбекю, к мороженому на морском берегу.

Теперь он буравил маму взглядом, поддерживая руками свой живот, словно ярко-желтый пляжный мяч, который только что поймал и готовится перекинуть ей.

— Да, — сказал он, — вот тогда я начал подумывать, что вы могли сделать что-то с Полом. Я попытался вспомнить события той ночи, то, что успел увидеть в те несколько секунд, что стоял в саду, под окном кухни. Я помнил все достаточно четко, с поправкой на то, что был пьян: в кухне было светло, и Пол гонялся за девчонкой вокруг стола. Я все прокручивал в голове эту сцену. Должно быть, я все-таки что-то пропустил, потому что Пол, как выяснилось, никого не убил. Это сводило меня с ума — и тут наконец в голове что-то щелкнуло! Я раскусил, в чем дело!

Видите ли, я все время крутился вокруг Пола, пытался проанализировать, что он делал. Но когда я сосредоточился на девчонке — все, картина полностью изменилась. Уже не Пол гонялся за ней вокруг стола — это она гонялась за Полом! А если она охотилась за Полом, — добавил он с улыбкой, — вполне возможно, что на ней была его кровь.

Мамина правая рука незаметно скользнула в нагрудный карман. Я знала, что сейчас она лежит на пистолете. Снимает ли она его с предохранителя? Готовится ли к выстрелу?

Шантажист ничего не заметил. Он как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ:

— Если в этом доме с Полом что-то случилось, я не сомневался в том, что должна остаться какая-то улика. Поэтому я решил вернуться и посмотреть, что можно найти.

Я видела, как мама выпрямила спину и подтянулась. Она знала, что он не мог найти в доме никаких улик: она сама позаботилась об этом, расставила все точки над «i». Но у меня вдруг возникло страшное предчувствие, я уже знала, что сейчас скажет шантажист, и почувствовала, как задрожали колени.

— Я видел, как в то субботнее утро вы отправились в город по магазинам, так что в следующую субботу приехал сюда, полагая, что это у вас еженедельный ритуал. И точно, около десяти утра я увидел, как ваша машина проехала мимо и вы вдвоем щебетали, как канарейки. Так что я подъехал к дому и вошел.

— Как вы попали в дом? — ужаснулась мама.

— Пол, может, и нес ерунду, но он не ошибался насчет окон в этих старых домах — их действительно легко взломать. Я заметил, что вы уже поставили новые замки на окна. Очень разумно. Как бы то ни было, я обшарил весь дом, но не смог ничего найти. Дом был чист как стеклышко, и я уже почти сдался, сказать по правде, когда вдруг нашел это…

Он подался вперед и полез в задний карман, при этом его лицо приобрело нездоровый оттенок, а дыхание стало тяжелым. Наконец он швырнул на стол розовую пластиковую карточку. Мама взяла ее в руки, явно ничего не понимая, и поднесла к глазам, вглядываясь в детскую подпись с глупыми завитушками и фотографию размером с почтовую марку, прежде чем — невольно поморщившись — догадалась, что это.

Она не смогла удержаться и бросила в мою сторону враждебный, укоряющий взгляд.

— Это водительское удостоверение Пола Ханнигана, — сказал толстяк. — Я нашел его наверху, оно было спрятано в шкатулке вашей дочери. Я сразу понял, что если оно здесь… значит, Пол Ханниган не вышел из этого дома живым.

Мама наблюдала за тем, как он пытается запихнуть водительское удостоверение обратно в карман. Казалось, она стала меньше ростом и из нее как будто выкачали весь воздух. Она тяжело опустилась на стул, словно боялась, что упадет, если не найдет опору.

Она терпела поражение от шантажиста, этой омерзительной лягушки-быка, что сидела напротив и гнусно ухмылялась. И, по иронии судьбы, удар в спину она получила от той, кого так отчаянно пыталась защитить: от меня. Это я вручила врагу ключ, позволивший ему проникнуть в нашу крепость, сломать столь тщательно выстроенную мамой оборону и вынудить нас сдаться. Она не могла скрыть своего горького разочарования, ощущения предательства.

— Было нетрудно догадаться, что произошло на самом деле, — сказал толстяк и самодовольно улыбнулся собственной прозорливости. — Вы спугнули Пола, когда он грабил дом, и завязалась драка. Каким-то образом девчонке удалось завладеть его ножом, и схватка закончилась для него смертельным исходом. Вы решили, что сможете скрыть следы преступления. Подумали, что всех перехитрите и будете спокойно жить дальше, как будто ничего не случилось. Но вы не рассчитывали на то, что придется иметь дело со мной, не так ли?

Он сцепил на затылке свои накачанные обрубки и откинулся на спинку стула.

— Бьюсь об заклад, он зарыт где-то в саду. Я прав или нет? — Он снова затрясся в противном смешке. — Да, я так и думал, — ухмыльнулся он, восприняв мамино угрюмое молчание как подтверждение своей правоты.

Он в упор уставился на маму, явно упиваясь ее страданиями. Мама уже давно вытащила руку из кармана, и она болталась безвольной плетью.

— Ну вот, — бодро произнес он, — теперь вы знаете все. Так ты собираешься платить мне двадцать кусков или мне все-таки черкнуть записочку ребятам в синей форме?

— Кому еще вы об этом рассказывали? — Мамин голос был хриплым и слабым.

— Никому, — спокойно ответил он.

— Как я могу быть в этом уверенной? — настаивала она. — Откуда мне знать, что вы не разнесли это по всем пабам? И что, если вы первый из полчища шантажистов, которые только и ждут своего часа?

— Тебе придется поверить мне на слово, — пожал он плечами, но, поразмыслив, казалось, понял, что этого недостаточно в данных обстоятельствах, и попытался предоставить дополнительные гарантии. — Послушай, любовь моя, — сказал он. — Я отмотал три долгих срока и каждый раз попадал за решетку по вине чьих-то длинных языков. С тех пор я научился держать рот на замке. И никому ничего не рассказываю.

— Почему вы так долго ждали, прежде чем прийти сюда? — спросила мама. — Ведь вы нашли водительское удостоверение… — она быстро прикинула в уме, — двадцать седьмого апреля… это почти месяц назад.

Он заговорщически подмигнул мне, как добродушный дяденька.