Одному такая работа не по силам просто физически, и потому мы предполагаем, что он имел какое-то подобие собственного аппарата и проводил систематическое слежение за различными чиновничьими структурами, и набрал большой материал. По всей видимости, работу этого аппарата финансировал Алишер Нариманов. И теперь Иван Александрович этим материалом при необходимости пользуется. Он знает, как достичь какой-то определенной цели, даже если за какого-то конкретного человека невозможно «зацепиться». Включается проработанная им цепочка, иногда достаточно продолжительная, где от одного звена к другому передается нужная информация. И в этом случае осуществляется «нажим», результатом которого становится достижение конечной цели. Это, кстати, старая методика, хорошо отработанная и апробированная в КГБ, и отставной полковник умело этой системой пользуется.
Теперь перейдем к личности самого полковника. Это человек из тех, который воспитывался на принципах КГБ и считает, что цель оправдывает средства. Он ни перед чем не остановится для достижения своей цели, используя одинаково и без зазрения совести и подлог, и клевету, и физические меры, вплоть до откровенного разбоя. Он бесстрастен в делах, хладнокровен, и нажать на него, кажется, невозможно. Кроме одной детали: Иван Александрович – коллекционер антикварного оружия. Правда, основу его коллекции составляют луки, арбалеты и первые образцы огнестрельного оружия. Но и холодного оружия, особенно высококлассного, он не чурается. Под термином «высококлассное» я имею в виду не то, что богато украшено, а то, что представляет собой действительный раритет – как, например, хорасанская сабля генерала Арцыбашева. И по поводу этой сабли они несколько раз встречались с генералом. Иван Васильевич, насколько нам известно, коллекционером, в обычном понятии этого слова, не был. То есть коллекция, состоящая из одного образца, даже булатного клинка, не является, по сути дела, таковой. Он был только обладателем раритета, семейной реликвии. А такие люди коллекционерами обычно нелюбимы, поскольку реликвия превращает объект из коллекционного товара в вещь непродаваемую. И настоящих коллекционеров это раздражает, поскольку они привыкли не только приобретать, но и обменивать, покупать и продавать объекты своих коллекций, формируя их порой по совершенно непонятным признакам, непонятным людям со стороны. Сами они видят в своих действиях и смысл и интерес. Но, поскольку он у всех может быть разным и каждый имеет свои привязанности, несовпадение интересов одного и другого коллекционера способствует обмену и продаже объектов коллекции. А владельцы реликвий в эту схему не вписываются, следовательно, коллекционеры понять их не могут и потому недолюбливают, считая привязанность не к коллекции и коллекционированию, а к какой-то одной вещи явлением непонятным и вообще носящим признаки вредности и вздорности характера.
– Я не знаю, как коллекционеры относятся к объектам своей коллекции, – сказал Василий Иванович с легкой обидой в голосе, – но отец историю хорасанского булата раскапывал с самых древнейших времен. Ему это было интересно. Он пытался и историю своей сабли раскопать и собрал о ней множество сведений. И даже нашел где-то старинную рукопись, в которой описывается поединок хана Азира и графа Граммона, после которого клинок перешел к победителю и перекочевал в Европу. Одно время эту саблю просто мечтал заполучить наполеоновский маршал Даву, и в охоте за ней было убито три человека из знатнейших родов Франции, в том числе и тогдашний ее владелец герцог Граммон, дальний родственник Лермонтова. Я полностью не знаю всю историю клинка, но отдельные эпизоды из своих находок отец при случае передавал мне. Не понимаю, чем такое исследование хуже коллекционирования…
– Это, Василий Иванович, упрек не нам, а только коллекционерам, – успокаивая страсти, сказал полковник Морозов. – Но я рад, что вы знаете историю с ханом Азиром, следовательно, воспринимаете и историю с Азирханом Насиром. Мы о хане Азире знаем только со слов Марии Станиславовны Антоновой. Теперь вот получили лишнее подтверждение правильности своего поиска.
Но давайте свяжем еще несколько составляющих нашей истории. Итак, три. Первая, главный объект нашего интереса – международный террорист Азирхан Насир, в настоящее время находящийся на территории Пакистана и оттуда готовящий теракты для нашей страны. Вторая – Алишер Алишерович Нариманов, про которого мы пока сказали вроде бы слишком мало. Но он в нашем случае является только переходным звеном между Азирханом Насиром и третьим составляющим звеном цепочки, отставным полковником КГБ Иваном Александровичем Самойловым. Нариманов – хороший знакомый Азирхана и деловой, как нам думается, партнер, если не больше. Кажется, у ФСБ есть на Нариманова какие-то данные об отдельных случаях финансирования террористов. И именно поэтому ФСБ заинтересована в поимке этого человека. К сожалению, все данные на Нариманова находятся на компьютере, включенном только во внутреннюю сеть ФСБ, а туда наши хакеры имеют возможность забираться лишь на короткое время, когда туда подключается компьютер, одновременно подключенный к общей сети и находящийся под контролем хакеров. И выбрать все необходимые данные нам пока не удалось. А сама ФСБ делиться данными с нами не желает из опасения, что мы можем в чем-то обогнать ее. Но это дело ФСБ, и пусть они сами занимаются Алишером Алишеровичем. Нас он интересует постольку, поскольку именно через него Азирхан Насир пытается вернуть себе саблю своего предка.
Пока нам, не имея текста перевода надписи, трудно сказать, насколько эта надпись в действительности имеет материальную ценность, или это только лишь какое-то сакральное стихотворение, или даже сабля рассматривается только как семейная реликвия, с которой, предположим, связано некое предсказание. На Востоке это частое явление, и потому там отношение к подобным вещам было и остается серьезным. Гораздо более серьезным, чем доступно для нашего европейского восприятия. Все это нам еще предстоит выяснить. Если надпись ценности не имеет, наша задача ограничивается захватом самого Азирхана Насира. И мы имеем лишь то, что Азирхан заказал Нариманову похищение сабли, а тот подключил к поиску свое доверенное лицо, которое оказалось тоже коллекционером оружия, и неизвестно еще, что там будет дальше. И вообще неизвестно, перейдет ли клинок в руки Азирхана, поскольку отставному полковнику Самойлову самому, несомненно, хочется стать его обладателем. Но и в этом случае мы имеем возможность заманить его ножнами, которые пока находятся в нашем распоряжении. Вот, в общих чертах, суть дела, которым мы занимаемся и в котором непосредственным исполнителем должен стать старший лейтенант Арцыбашев, лицо, непосредственно причастное ко всем этим событиям.
Полковник Морозов, завершив свой рассказ, даже поклонился, правда, не привстав со стула и опять показав шрам от ожога на шее…
* * *
Покинув кабинет командующего, старший лейтенант Арцыбашев столкнулся в коридоре со своим командиром бригады, который тоже направлялся к полковнику Мочилову.
– Ну что? – спросил полковник. – Поговорили?
– Так точно. Поговорили… – скромно ответил Василий Иванович.
– И что?
– Пока ничего не знаю. Это по поводу гибели генерала Арцыбашева.