— Нет,— коротко отвечает Тэк.

Ну вот, все мои волнения и планы превращаются в ничто.

Досада и злость разрывают меня на части.

— Я быстрая,— говорю я,— и сильная.

— Недостаточно сильная.

— Я хочу помочь.

Я не сдаюсь, но при этом сознаю, что начинаю скулить, как Блу во время своих нечастых капризов.

Тэк проводит языком вдоль сигареты и на пробу вращает ее между пальцами, потом поднимает глаза, и в этот момент я понимаю, что он никогда на меня толком и не смотрел. У него пронзительный оценивающий взгляд, но разгадать, что он означает, я не в состоянии.

— В другой раз.— С этими словами Тэк встает и проходит мимо меня к лестнице.

Сейчас

Утро в день митинга не по сезону теплое. Снег, что остался лежать на земле и крышах домов, тает, превращается в ручейки и стекает в водостоки, капает с фонарей и с деревьев. Лужи на улицах сияют, как отполированные листы металла.

Рейвэн и Тэк идут вместе со мной, но они заранее предупредили, что во время митинга не будут держаться возле меня. Моя задача — подобраться ближе к сцене. Я должна наблюдать за Джулианом, пока его не увезут в госпиталь «Коламбия мемориал», где пройдет процедура его исцеления.

— Что бы ни случилось, не спускай с него глаз,— так меня проинструктировала Рейвэн,— Что бы ни случилось, поняла?

— Почему? — спрашиваю я, хотя прекрасно понимаю — вопрос останется без ответа.

Несмотря на то что я официально считаюсь членом Сопротивления, на самом деле я почти ничего не знаю о том, как оно организовано и что мы должны делать.

— Потому что я так сказала.

Я одними губами в унисон с Рейвэн беззвучно повторяю последние слова, благо стою спиной, и она этого не видит.

На автобусных остановках выстроились непривычно длинные очереди. Два регулятора распределяют номера между ожидающими пассажирами, мы с Рейвэн и Тэком сядем в пятый, когда бы он ни пришел. Сегодня автобусов и машин в городе раза в четыре больше, чем в обычные дни. На митинге ожидается двадцать пять тысяч человек: пять тысяч членов АБД, остальные зрители и просто зеваки.

Будут и группы, которые настроены против АБД и ранних процедур исцеления. По большей части они состоят из представителей научного сообщества. Эти люди утверждают, что процедура все еще опасна для несовершеннолетних и может привести к социальной катастрофе — мы превратимся в нацию идиотов и фриков. АБД заявляет, что их противники — перестраховщики. Польза от процедуры, утверждают они, перевешивает все риски.

А если понадобится, мы увеличим площади наших тюрем и поместим туда всех дефективных подальше от глаз.

— Вперед, не задерживаемся,— подгоняет нас регулятор.

Медленно, как послушное стадо, мы продвигаемся в начало очереди, показываем свои идентификационные карточки и снова прячем их, забравшись в автобус.

Рейвэн и Тэк не разговаривают, наверное, опять поругались. Я чувствую напряжение между ними, и мне это совсем не помогает. Рейвэн находит пустое двухместное сиденье, но Тэк, к моему удивлению, садится рядом со мной.

— Ты что делаешь? — требовательно спрашивает Рейвэн, немного подавшись вперед.

Ей приходится сдерживаться, голос повышать нельзя, исцеленные ведь никогда не ссорятся. Это одно из преимуществ, которые дарит им процедура.

— Хочу убедиться, что Лина в порядке,— тихо бормочет в ответ Тэк.

Он быстро берет меня за руку и щупает пульс. Женщина, которая сидит через проход, бросает на нас любопытный взгляд.

— Как себя чувствуешь?

— Замечательно,— отвечаю я сдавленным голосом.

С утра я была спокойна, это Тэк с Рейвэн заставляют меня дергаться. Они явно из-за чего-то нервничают, и, кажется, я знаю из-за чего. Очевидно, они думают, что слухи о том, что стервятники собираются устроить беспорядки и каким-то образом сорвать митинг,— правда.

Даже переезд через Бруклинский мост не умиротворяет меня, как это обычно бывает. Впервые весь мост забит транспортом, люди на частных машинах и на автобусах направляются на митинг.

По мере приближения к Таймс-сквер, я начинаю нервничать. В жизни не видела столько народа. Из-за пробок мы вынуждены сойти на Тридцать четвертой улице. Все запружено людьми — сплошные потоки смазанных лиц разных оттенков. И конечно, регуляторы, состоящие на госслужбе, и волонтеры в безупречно чистой униформе.

Они, как игрушечные солдатики на плацу, стоят рядами вдоль тротуара и, не мигая, смотрят прямо перед собой. Только они настоящие и вооружены большущими автоматическими винтовками.

Как только я оказываюсь в толпе, меня начинают толкать и пихать со всех сторон. Рейвэн и Тэк держатся у меня за спиной, но все равно я несколько раз теряю их из виду. Теперь понятно, почему они решили проинструктировать меня заранее. Здесь запросто потеряться.

Шум стоит такой, что можно оглохнуть. Регуляторы, управляя людскими потоками, свистят в свистки, где-то вдалеке стучат барабаны и люди скандируют лозунги. Официально митинг начнется не раньше чем через два часа, но мне кажется, что я уже сейчас слышу популярный лозунг АБД: «Безопасность в количестве, мы никогда...»

Мы медленно движемся на север в бесконечно длинной и глубокой расселине между небоскребами. Жители домов вышли на балконы и глазеют на толпу внизу. Я вижу сотни белых флагов АБД и совсем немного зеленых в поддержку оппозиции.

— Лина!

Я оборачиваюсь. Тэк проталкивается ко мне сквозь толпу и сует мне в руки зонт.

— После обеда дождь обещали.

Небо у нас над головой бледно-голубое с жиденькими, похожими на белые завитки волос облачками.

— Не похоже...— пытаюсь возразить я.

Но Тэк не дает мне договорить:

— Просто возьми зонт. Так надо.

Тэк закусывает губу, я видела, он так делал в нашей квартире, когда не мог собрать пазл. Наверное, хочет что-то мне сказать или посоветовать... Но в результате просто говорит:

— Мне надо догнать Ребекку,— На официальном имени Рейвэн Тэк немного запинается.

— Ладно,— соглашаюсь я, потому что мы уже потеряли ее из вида.

Я пытаюсь запихнуть зонт в рюкзак, в такой толпе и вздохнуть трудно, так что моя возня с зонтом вызывает недовольные взгляды окружающих. И тут я вдруг понимаю, что мы не спланировали свои действия после митинга. Я не знаю, где должна встретиться с Рейвэн и Тэком.

— Эй...

Но Тэк уже ушел, вокруг меня незнакомые лица, я окружена чужими людьми. Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и тут же получаю сильный удар под ребра. Это регулятор своей дубинкой подгоняет меня вперед.

— Ты всех задерживаешь,— равнодушным голосом говорит он,— Шевелись.