– Гляди, а это что? – показал Дарновский на маленькую черную коробочку, прикрепленную прямо к обоям. От нее вниз свисали два шнура, один с наушником, второй с маленьким окуляром.
Роберт заглянул в стеклышко и увидел комнату, такую же, как эта, но с мебелью. Обзор был отличный, только какой-то выпуклый, как отражение в капельке воды.
– Дай-ка, – отодвинул его плечом Сергей. Тоже заглянул, присвистнул. – Это ж моя хата. Секли за мной. Круто. Световолоконный, с широкоугольным объективом. И прослушка на пьезодатчиках. У меня пацаны знакомые в Седьмом управлении, по наружке служат. У них и то такой техники нет.
– Это к вопросу о нечистой силе, – заметил Дарновский, но не ехидно – встревоженно.
Серьезные люди тут работали. Очень серьезные.
– Чего делать будем, интеллект? В засаде сядем? Зря я тогда дверь поломал.
– Не вернутся они. Не идиоты.
– А как же мы будем Марию искать? Пока дрочимся тут, они ее, может, убивают. Или…
Дронов не договорил, но Роберт услышал и так.
– Насчет «или» успокойся. Это не сексуальные маньяки. Тут что-то особое. Они не случайно оставили нас живыми и на свободе, только пистолет забрали. Им от нас что-то нужно…
Он прикусил язык. Стоп. Если те вели такую плотную слежку раньше, то наверняка следят и теперь. Может, в эту самую секунду. Нетрудно ведь было предположить, что пункт наблюдения будет вычислен по траектории газового патрона.
Эврика! Вот за этот хвост мы их и уцепим. Жалко, с Дроновым нельзя пообщаться мысленно, как с Анной. Не объяснишь.
– Марш за мной! – сказал Роберт. – Поедем в одно место.
– Куда?
– Увидишь.
– Далеко?
– Да уж неблизко.
– Если неблизко, тогда лучше на моем «широком».
– Нет, поедем на «гольфе».
В подъезде Дарновский остановился, еле слышно шепнул на ухо:
– Я рулю, ты глядишь в оба. В заднее зеркало. Как заметишь хвост – уводим в тихое место и за жабры. Понял?
Дронов сообразил насчет возможной прослушки, молча показал большой палец.
– Я только из «широкого» куртец прихвачу.
И подмигнул, словно замыслил некий сюрприз. Но с Робертом сюрпризы не проходили. «Стас камерку оставил, в багажнике, самое оно», подслушал Дарновский и одобрительно кивнул.
Компактную профессиональную видеокамеру-автомат Дронов установил под задним подголовником, сверху прикрыл курткой.
И поехали. В центр, оттуда в Бескудники, потом в Ясенево. Часов шесть откатали. Роберт нарочно выбирал улицы потише, несколько раз нарушал правила, срывался на красный свет, но никакой слежки не заметил. Дронов тоже, хотя буквально прилип глазами к зеркалу.
«Кассета кончается. Надо покрутить где-нибудь», написал Сергей на бумажке.
Есть такое место, кивком ответил Роберт. Приписал: «Ленинский, покажу».
– А машину ты хорошо водишь? – спросил он, подмигнув.
Чемпион понял.
– Да получше тебя.
Поменялись местами. Привычным жестом Дронов на секунду достал иголку, спрятал обратно, и рука на рычаге скоростей задвигалась, как у колотящего по барабанам рок-ударника.
Интеллигентный «гольф», не привыкший к такому обращению, жалобно заскрипел, завизжал, но, взнузданный крепкой рукой, выпрыгнул из потока, вмиг разлетелся до небывалой для себя скорости в полторы сотни и, лавируя между машинами, рванул в сторону Ленинского проспекта. Угнаться за этим метеором можно было разве что на истребителе.
Направление Роберт показывал жестами. Когда справа показалось здание НИИКСа. просто ткнул пальцем: туда.
Присутствие уже закончилось, в зальчике, предназначенном для выступлений с использованием слайдов и видеоматериалов, было пусто.
Роберт принес банку растворимого кофе, вскипятил воды и засели просматривать кассету. Есть ни тому, ни другому не хотелось. Совсем.
В четыре глаза, да со стоп-кадрами получилось эффективнее, чем вживую.
Первый автомобиль, который возник в кадре повторно (сначала на Волгоградке, потом на Дмитровке), заметил Дронов. Белая «копейка». Увеличение дало и регистрационный номер: М 3400 МО. В кабине двое мужчин.
Потом обнаружился второй – синяя «волга», тоже водитель и пассажир.
Третий.
Четвертый.
Пятый.
Шестой.
Седьмой.
Восьмой.
Неудивительно, что, находясь в «гольфе», Роберт с Сергеем никакой слежки не заметили. Вели их исключительно грамотно, с частой подменой и, разумеется, с радиосвязью. Двигались и впереди, и сзади, и по параллельным улицам.
– Не по-детски пасли, – резюмировал чемпион. – Теперь чего?
– Дадим себя найти. Едем ко мне, на Вернадского. Наверняка они там ждут. Отдохнем малость. И надо подкрепиться, а то скиснем. Поехали-поехали, там пусто. Жена в отъезде.
– Знаю, рейс «Москва-Хельсинки», 9.15, – сказал Дронов, подлый шпик.
Дома они сосредоточенно пожевали холодных котлет, оставленных Инной. Между собой не разговаривали. Во-первых, может, и тут стояла прослушка – хрен его знает. Если уж на восьми машинах по улицам ведут, все возможно. А во-вторых, сильно этот Илья Муромец Роберту не нравился. Судя по мыслям Дронова, на основе полной взаимности.
«Ничего, ты мне только Марию найди. А там я тебя, как комара», такие примерно тексты выдавал внутренний голос союзника.
А я тебя, как медведя – рогатиной в брюхо, думал Роберт. Но пока подыши кислородом, пригодишься.
– Ладно. Я думаю, пора, – сказал он, поднимаясь.
Сел в машину, Дронов за руль. Повернули в сторону области. И почти сразу на хвост села красная «четверка», одна из тех. Держала дистанцию, но теперь они знали, на какие автомобили обращать внимание.
За Кольцевой «четверку» сменила «нива», на видеокассете она была номером восьмым.