– А ты хочешь?
– По-моему, это было бы изумительно!
Он уловил ее настроение:
– Конечно!
– Мне кажется, замку это понравится – то, что столовая вновь используется.
Оливер встал на колени и полез под стол.
– Боюсь, что я забыл, как он сдвигается.
Фрэнни заметила фамильный герб, отчеканенный на серебряных солонках и на ручках ножей и вилок. Такой же герб, только побольше, был в центре каждой тарелки, и на развернутом свитке четкими золотыми буквами был выведен девиз Халкинов. «Non omnis moriar».
Эта надпись вновь вызвала у нее предчувствие беды, как и тогда, когда она прочитала ее над дверью. Весь я не умру. Гораций. Они проходили это изречение в школе, изучая Горация. Но оно встречалось ей и еще где-то. Фрэнни вновь прочла девиз. Какая-то мысль всплывала из подсознания, но она никак не могла ухватить ее – словно ребенок дразнил ее и тут же прятался за дерево.
Как Эдвард. Она вздрогнула, внезапно вспомнив странный вопрос, который он задал, держа в руке окаменевшую устрицу. Как ты думаешь, Фрэнни, мертвые всегда остаются мертвыми?
Non omnis mortar. Она произнесла про себя эти слова на латыни, потом перевод, вглядываясь в стальные глаза третьего маркиза, как будто он мог подстегнуть ее память. Как будто он мог объяснить, почему эта фраза вызывает в ней такой глубокий безотчетный ужас.
Язычки пламени трепетали над серебряными подсвечниками, наклонялись в потоке воздуха, и сотни их отражений вспыхивали в унисон на полированных гранях хрустальных бокалов.
Фрэнни надела поверх рубашки еще пуловер, но все равно чувствовала бодрящую прохладу ночного воздуха. Оливер сидел напротив нее за столом красного дерева, сдвинутым до нормальных размеров. Он выглядел расслабленным, рукава джинсовой рубашки были закатаны, бокал он держал в ладонях. Волосы спадали на лицо Оливера, но он даже не пытался их поправить. На столе стояла бутылка с ленточкой, обернутой вокруг горлышка, и красное вино в бокалах имело легкий коричневый оттенок. На этикетке значилось: «Жеврэ-Шамбертэн, 1971».
Развернув фольгу, Фрэнни положила себе грибов, большой помидор и немного молодой картошки.
– Здесь есть привидения? – спросила она.
Его губы тронула теплая улыбка, голубые глаза казались темными при свете свечей.
– Не думаю.
– А мне казалось, во всех старых замках водятся привидения.
– Конечно, у всех старинных семей есть свой скелет в шкафу, но он не обязательно гремит и стонет по ночам.
Он отрезал кусок бифштекса. Мясо было прекрасно приготовлено: хорошо обжаренное снаружи и розовое внутри, как раз так, как любила Фрэнни.
Она принялась резать свой кусок, наблюдая, как из-под ножа сочится струйка мясного сока. Зрелище вызвало у нее тошноту, напомнив, как кровь вытекала из пальцев мальчика. Она украдкой взглянула на третьего маркиза, услышала порыв ветра за окном и шелест листьев. Окно было слегка приоткрыто, и рама задребезжала от сквозняка.
Фрэнни впервые взглянула на незажженную люстру. Огоньки свечей отражались в ее хрустальных подвесках. Язычки пламени снова поднимались вертикально; от них шли струйки теплого воздуха.
– Как умерла твоя жена? – Наконец-то она выговорила это.
Оливер помолчал перед тем, как ответить, потом наклонился и уперся локтями в стол, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы, как будто силы вдруг покинули его.
– Я… Это было около трех с половиной лет назад. – Он легко провел большими пальцами по горлу. – Мы с Эдвардом должны были встретиться с Сарой, чтобы пообедать, – был ее день рождения, и мы специально приехали в Лондон его отметить. Сара отправилась в парикмахерскую. Мы увидели ее на противоположной стороне улицы; она начала переходить дорогу. Фургон, преследуемый полицией, проскочил на красный свет и сбил ее.
– Боже!
– Он протащил ее по дороге и врезался в витрину магазина.
Фрэнни с ужасом глядела на него.
– И вы все видели? Вы оба?
Он скорчил гримасу.
– Три с половиной года назад? – переспросила она дрожащим голосом.
– Да.
– Где это произошло? – Фрэнни вся сжалась.
– В Сити. У меня была назначена встреча с одним человеком, и я взял Эдварда с собой в офис. У нас оставалось еще немного времени до прихода Сары, и я решил показать Эдварду ратушу. Он был немного расстроен, потому что я обещал сводить его в Хэмлейс, но не сдержал обещания. Мы зашли в кафе; потом, когда вышли на Полтри, Эдвард тут же увидел Сару на другой стороне улицы. Я помню, что не сразу узнал ее – она коротко остригла волосы. Сара начала переходить улицу, и тут фургон, преследуемый полицией, проскочил на красный свет и отшвырнул ее в стекло витрины. Ей оторвало голову.
– Боже мой… извини, пожалуйста.
Он уставился в свой бокал и промолчал.
Фрэнни была шокирована, напугана и удивлена.
– Это был книжный магазин? – спросила она тихо.
Он взглянул на нее, недоумевая.
– Да.
– Эдвард пил шоколадный коктейль, а ты – кофе?
– Я не помню точно… – Он резко нахмурился. – Да, действительно… – Он откинулся на спинку стула. – Но откуда, черт побери, ты можешь это знать?
– Я обслуживала вас в кафе. Это было кафе моих родителей.
Наступило долгое молчание. Оливер, не в силах поверить, помотал головой.
Вдруг внезапный поток холодного воздуха ударил Фрэнни в лицо. Пламя свечей резко рванулось вверх, почти оторвавшись от фитилей. Позади Оливера скользнула тень. Это открылась дверь. Фрэнни впилась ногтями себе в ладони. Оливер, повернувшись, проследил за ее взглядом.
В дверях стоял Эдвард в шерстяном халате и вельветовых шлепанцах.
– Папа, я слышал шум на чердаке.
Страх отпустил Фрэнни, по телу разлилось тепло. Она разжала пальцы, выдохнула, почти счастливая, и улыбнулась Эдварду, подошедшему ближе. Оливер встал и обнял сына за плечи, словно защищая его.
– Ну что ты? Наверное, это белки. Я попрошу поставить ловушки или разбросать отраву.
Фрэнни продолжала улыбаться мальчику, но он словно не узнавал ее. Его взгляд привлекли тарелки.
– Можно мне немного пудинга?
Оливер потрепал его по волосам.
– Завтра. А сейчас пошли, я провожу тебя обратно. Скажи Фрэнни «спокойной ночи».
Эдвард пробормотал:
– Спокночфрэнни, – и отвернулся.
Оливер подмигнул ей:
– Я на пару минут.
Когда они выходили, Эдвард проворчал что-то, чего она не расслышала; силуэты сразу за порогом растворились в темноте, голоса затихли вдали. Фрэнни взглянула на свою тарелку с мясом, к которому почти не притронулась, и отрезала еще кусочек. Стук ножа по фарфору громко разнесся в тишине комнаты. Ее мысли вернулись к тому дню три с половиной года назад; она удивилась: ей удалось так отчетливо вспомнить, что заказывал мужчина мальчику и себе. Она размышляла о совпадении; или о совпадениях.