Лицо было расплылось, но потом снова обрело четкость.
– Да, – сказала она, – да, я чувствую себя прекрасно.
– Ты страшно побледнела.
– Прошу прощения. – Она снова посмотрела на часы и нахмурилась. – Который час?
– Без двадцати два.
Часы шли правильно.
– Прошлой ночью была гроза? – спросила она.
Нахмурившись, Мейн с подозрением осматривал стоящее перед ним филе.
– Оно что, побывало в сражении? – неожиданно громким и серьезным голосом спросил он официанта.
– В сражении, сэр?
– Похоже, этот кусок только что вышел из боя.
– Прошу прощения, сэр. – Помявшись, официант исчез.
– Гроза?
– Или буря с молнией?
– Возможно. Прошлой ночью было очень душно.
Алекс почувствовала облегчение.
– А может это как-то влиять на электрические приборы – скажем, на часы и тому подобное?
Мейн нахмурился:
– Возможно. Могут быть перебои в подаче энергии.
Несколько мгновений она молчала, раздумывая.
– А не может ли это оказывать какое-нибудь воздействие на механизмы, подпитывающиеся солнечной энергией?
Он медленно склонил голову:
– Вероятно. А что?
– Да ничего.
Он еще раз возмущенно взглянул на блюдо, отпил вина и разгладил усы салфеткой.
– Что ты думаешь о медиумах, Филип?
– О медиумах?
– Моя приятельница сказала, что мне стоит повидаться с одним из них.
Он подцепил на ложку вареную морковь и взыскательно осмотрел ее.
– Возьми моркови, – сказал он. – Тут ее готовят отменно.
Она подняла бокал.
– Ты не ответил.
– Некоторые считают, что медиумы могут быть полезны.
– Кому? Людям, которые не могут смириться с чьей-либо смертью?
Он пожал плечами.
– Ты христианка?
– Думаю, что да.
– Значит, ты веришь в вечную жизнь.
– Не знаю, во что я теперь верю.
– Блестящий пример эволюции вот эта дуврская камбала. – Он подцепил на вилку кусок рыбы. – Плавала вертикально, – он положил вилку и, имитируя движение рыбы, поднял ладонь, – и, лишь когда ей пришлось опуститься на дно, изменила характер движения – чтобы быть не такой заметной.
– Умно.
– У этой рыбешки были проблемы… с глазами. Когда она плыла плашмя, один глаз обшаривал дно, а второй смотрел в небо, а в один прекрасный день – хоп! – оба глаза оказались на верхней части головы.
– Какое это имеет отношение к медиумам?
– Неужели ты не видишь? Эволюция заставляет развиваться то, что заложено природой. Мы можем доказать, что человек создан не Богом. А если наоборот?
– Старый аргумент.
– Нет, новый, совершенно новый.
– Что человек выдумал Бога?
Он наколол на вилку кусок филе и, поднеся ко рту, стал внимательно его рассматривать.
– Нет, девочка, не выдумал. Сделал! Сделал! Если все животное царство возникло из двух пылинок и электрического разряда, почему бы и духовный мир не мог пройти такой же путь?
– Ты сумасшедший.
– Я умнее, чем эта рыба.
– С чего ты это взял?
– В противном случае она бы ела меня.
Алекс улыбнулась:
– Во всяком случае, ты меня развеселил.
– Вот и отлично, всем нам не мешает время от времени немного повеселиться.
– Неплохо. Хотя у этой рыбы такой вид, словно она явилась из ледникового периода, – сказала Алекс с набитым ртом.
Мейн положил нож и вилку и, слегка покраснев, сказал:
– Я… м-м-м… я вот думаю… не позволишь ли ты мне как-нибудь пригласить тебя на обед? То есть… может, не сразу… но, так сказать…
Она отрицательно покачала головой:
– Я предпочитаю, чтобы мои отношения с клиентами носили строго профессиональный характер.
Разглаживая усы салфеткой, он стал что-то говорить, его слова звучали приглушенно.
– Мы… э-э-э… наш обед мог бы носить строго профессиональный характер.
Она снова покачала головой:
– Не надо, Филип. Я не в том состоянии, чтобы завязывать какие-то отношения.
– Я предлагаю руку дружбы, всего лишь.
– О'кей, спасибо, я все поняла. Вот и продолжим нашу дружбу за ленчем.
– Значит, завтра к ленчу ты будешь свободна?
Она засмеялась:
– Завтра суббота.
– Прекрасный день для ленча.
– Завтра я еду в Кембридж – надо разобрать вещи Фабиана.
– Тогда, может, на следующей неделе?
– Может быть.
Ленч с Филипом Мейном поднял ей настроение; возвращаясь домой, она чувствовала себя куда лучше. Ей снова вспомнились те три слова на экране. Все дело в перепадах напряжения, подумала она. В чем же еще?
В доме было тихо и спокойно, пахло мастикой для полов. Темнело. Часы немного спешили. Уже было введено летнее время, но на деле летом еще и не пахло.
Остановившись в холле, Алекс как бы провалилась в пустоту. Последние десять дней прошли словно в тумане, и сейчас возвращение к нормальному существованию привело ее в смятение. Лучше бы она приняла приглашение на обед – все равно от кого, от Филипа или от мужа. Ей не хотелось этим вечером оставаться в одиночестве, наедине со своими мыслями. Она просмотрела список телевизионных программ в «Стэндард» – ничего интересного. Бросила газеты на диван и по узкой лестничке спустилась в свою фотолабораторию.
Фотография. В занятиях ею было что-то глубоко личное. И еще одно привлекало Алекс: секунда – и ты все знаешь, не надо продираться сквозь дебри страниц. Может, Филип и прав. Но ей еще надо побольше узнать об этом. Она не окончила последние несколько классов колледжа: время, вечно не хватало времени. Когда Дэвид оборудовал для нее эту темную комнатку, она любила запираться в ней; окруженная тишиной и странными запахами химикалий, она чувствовала себя здесь в абсолютной безопасности. Но сегодня вечером ей было не по себе – тишина буквально навалилась на нее.
На леске по-прежнему сушились отвратительные контактные отпечатки Филипа Мейна. Она сняла их, надеясь, что Мимси не рассматривала изображения, и уже готова была выкинуть их, когда что-то привлекло ее внимание: маленькое, еле заметное пятнышко на одном из кадров. Она взяла лупу, включила фонарь и стала рассматривать отпечаток.