– Во что это ты вырядился? – спросил Уоррен.
– У меня новый образ, – попытался пошутить Кайл, но в его голосе прозвучал страх.
Несколько мгновений Уоррен изучал его наряд, а потом сказал:
– Это маскировка, да?
Кайл, понурившись, кивнул.
– Значит, ты все-таки решил, что перепих не помешает?
– Черт подери, конечно, нет! – ответил Остер, медленно опуская руки. – Я знал, что это шутка.
– А почему у тебя ключ от нашего дома?
– Ты сам мне его дал. Не помнишь? Я кормил вашу собаку, когда вы ездили на Багамы.
Уоррен на секунду задумался.
– Ты же мне его вернул.
– Ну, я сделал дубликат. На случай потери. Ты же знаешь, я всегда теряю ключи. Мне не хотелось, чтобы собачка умерла от голода из-за моей неорганизованности.
Уоррен посмотрел на Лорел.
– У него синдром навязчивой лжи. Разве ты не знала? Я видел, как он врет пациентам, представителям фармацевтических фирм, другим врачам – в общем, всем подряд, – даже когда нет необходимости. Он без этого жить не может.
Кайл не слушал – все его внимание было приковано к револьверу.
– Уоррен, дружище, зачем тебе пушка?
– Мне нужны правдивые ответы, и она поможет их получить.
«Пока что не больно-то помогла», – подумала Лорел.
Остер окинул его пристальным и жестким взглядом.
– Без обиды, приятель, но ты что – умом тронулся? К чему это представление? Мы же друзья, верно?
– Я спятил в тот день, когда стал с тобой работать, – мрачно произнес Уоррен. – Только я тогда об этом не догадывался.
– Да ладно, партнер, что за разговор?
– Откровенный.
Кайл предупреждающе поднял руку, словно зная, к чему клонит Уоррен.
– Слушай, завязывай с бойскаутскими лекциями, ясно? Меня не исправишь. Кстати, с прошлого года ты сам, по-моему, совсем не тот пай-мальчик, что раньше.
Лорел не имела ни малейшего представления, о чем говорит Кайл, но Уоррен, похоже, все понял, и слова Остера его сильно задели. Она посмотрела вверх, на лестницу, – убедиться, что там нет детей. Уоррен велел им сидеть в игровой, но, обеспокоенные происходящим, они вполне могли не послушаться.
– Давайте поговорим в другом месте, – предложила она. – Не хочу, чтобы дети услышали.
Уоррен схватил за руку Кайла и втолкнул их обоих в гостиную. Кайл был на три дюйма выше Уоррена, но его физическая форма оставляла желать лучшего – последние двадцать лет он ее совсем не поддерживал. Они стояли между камином и оттоманкой, как два боксера, готовые сойтись в поединке. Лорел, опершись о спинку дивана, бросила взгляд на ноутбук – вдруг, пока они были наверху с детьми, программа-взломщик подобрала пароль? На мониторе по-прежнему мелькали цифры, но Уоррен, похоже, обо всем забыл.
– Вначале ты вынудил меня отойти от правил, потом – грубо их нарушить, – сказал Уоррен. – Затем…
– Стоп, доктор Велби, [13] – перебил его Кайл. – Да, я хотел, чтобы ты больше заботился о прибыли, но ты отказался, и я не настаивал. Но ты ведь сам заявился ко мне в последний раз, помнишь? Как снег на голову. «Мне нужны деньги, Кайл!» Это твои слова! А помнишь, что ты сказал после?
Уоррен отвернулся к окнам. Они располагались в два ряда, одно над другим, и сквозь них Лорел увидела бледную весеннюю зелень распускающихся почек. Примерно в ста ярдах от дома Кристи трусила к деревьям, росшим вдоль ручья. В оранжевой курточке она напоминала раскормленную лису. Только потемневшее небо нарушало совершенство картины. «Похоже, слова миссис Эльфман о дожде оказались пророческими», – подумала Лорел. Кайл тем временем продолжал:
– Ты сказал: «Мне плевать, откуда они возьмутся, просто не говори мне!»
Уоррен бросил на него хмурый взгляд.
– Я не имел в виду…
– Приятель, я знаю, что ты подразумевал. Я удвоил твой доход, а ты взял деньги. Вот так мы и оказались в теперешнем положении.
Лорел недоуменно посмотрела на мужа. Неужели он и вправду говорил то, что процитировал Остер? Вполне возможно, ведь он даже не пытается спорить.
– Пусть так, – сказал Уоррен. – Но я не просил тебя трахать мою жену.
Остера ошарашило подобное заявление, но он хорошо ориентировался в вопросах, связанных с сексом. Лорел видела, как он мысленно складывает части сложившейся ситуации – странный телефонный звонок, револьвер и все остальное.
– Ты ненавидишь меня, да? – спросил Уоррен.
– Ненавижу? Уоррен, друг, я люблю тебя. Ты – мой идеал, и это странно, ведь я на десять лет старше тебя. В нашем городе нет другого такого самоотверженного врача. Ты вроде молодого доктора Адамса из сериала «Пороховой дым», или как там еще. Считаешь, я тебя ненавижу?
Уоррен молча уставился на кленовые половицы. Улучив секунду, Кайл поймал взгляд Лорел, и она прочитала в его глазах: «Что, черт возьми, с ним стряслось?»
– Какая тебе разница, – буркнул Уоррен в пол. – Просто объясни, что ты здесь делаешь.
– А ты как думаешь? – осведомился Кайл, не отводя глаз от револьвера. – Прежде всего ты не пришел на работу. У нас бешеный наплыв пациентов, но я решил при первой же возможности зайти к тебе – узнать, как ты себя чувствуешь. Лорел, конечно, позаботилась бы о тебе, но я подумал, что она еще в школе.
Уоррен посмотрел на него.
– Ты решил, что Лорел в школе после того, как она позвонила тебе и позвала сюда, чтобы перепихнуться?
– Подумал, что она туда вернулась.
– Уже четвертый час, Кайл.
К щекам Остера прилила кровь.
– Послушай, дружище, я не знаю, что тут происходит, и не желаю знать. У вас семейные разногласия? Замечательно. У меня тоже бывали, как и у всех. Но к вашим проблемам я, к счастью, не имею никакого отношения.
Уоррен шагнул к нему, прицелившись.
– Не уверен, приятель, совсем не уверен.
– Почему?
– Что происходит в офисе? Нелл сказала, что туда едут агенты из налоговой службы.
Лицо Остера исказила сердитая гримаса.
– Ты же знаешь ребят из правительства! Вечно во все лезут! Требуют по шесть экземпляров документов на каждого пациента, и попробуй не дать!
– Кайл, не ври. Я знаю, что́ им нужно. Но чувствую, все гораздо хуже, чем ты говоришь. В чем еще ты замешан, кроме завышения расходов?
– Да ни в чем. Ничего противозаконного. Они просто… просто не верят, что некоторым пациентам нужно было назначать определенные обследования. Ну, еще кое-какие процедуры… Ты же понимаешь, эти канцелярские крысы понятия не имеют, что иногда лучше перестраховаться, – на них-то никто не подаст в суд, если больной сыграет в ящик.