Она нервно взглянула на мистера Сароцини. Почему он привез ее сюда? Чтобы показать, какие могущественные у него друзья? Или он искренне полагал, что ей будет интересно посмотреть на картины? На трофеи.

Она вдруг с испугом подумала о том, чем для него является ее ребенок. А что, если, как эти картины, Малыш для него всего лишь трофей, доказательство тому, что, если иметь достаточно денег, можно купить все, что захочешь? Даже саму жизнь.

Будто прочитав ее мысли, Малыш беспокойно толкнул ее в живот.

«Не волнуйся, Малыш, – подумала она. – Ты не станешь ничьим трофеем. Обещаю».

36

Лом Коток прибыл на взятом в аренду фургоне в субботу, в пять часов вечера, как раз тогда, когда Сьюзан уже ударилась в панику, решив, что улыбчивый ресторатор их подвел. Фургон был под завязку забит официантами и официантками, хотя Сьюзан заказывала всего двух. Она не смогла сосчитать, сколько народу выбралось из него, неся в дом накрытые крышками блюда.

Коток с заговорщицким видом позвал ее в заднюю часть фургона, поднес палец к губам и стащил ткань, закрывающую какой-то предмет. Под ней оказалась ледяная скульптура лосося в прыжке.

– Подарок, – сказал он. – Будет хорошо смотреться на столе.

Она поцеловала его, чем привела в крайнее смущение.

– Спасибо большое. Вы так добры к нам. Мы это очень ценим.

– Вы хорошие люди, – сказал он. – В мире совсем мало хороших людей.

Барменом оказался сногсшибательно красивый молодой таец, смуглый и словно весь состоящий из улыбок. После трех попыток овладеть искусством применения специального фирменного штопора, который дал ему Джон, он сломал его, вонзив стальной кончик в подушечку большого пальца, и Коток отвез парня в больницу. Остальные бутылки Джон открыл сам, штопором, входящим в состав его многофункционального швейцарского ножа. Это оказалось тяжелым испытанием – он тут же набил себе мозоль на ладони и после раскупоривания всех бутылок долго ходил по дому, тряс рукой и все тянул ее в рот. К возмущению Сьюзан, во время своего брожения он слопал все хоть сколько-нибудь съедобные украшения на блюдах.

Гостей ждали в восемь. К половине восьмого вся мебель была отодвинута к стенам, музыкальный центр загружен компакт-диском с Моцартом, ледяной лосось был водружен в центр праздничного стола и смотрелся изумительно в окружении блюд из морепродуктов, с которых должен был начаться ужин. Вся когорта официантов и официанток, включая второго бармена, была тщательно проинструктирована.

Улыбающаяся обслуга расставила на каждой доступной горизонтальной поверхности вазы с орехами, более острыми, чем чилийский перец. Эти вазы напоминали схороненные в поле противопехотные мины. Сьюзан не решилась обидеть Котока, вернувшегося к тому времени из больницы, сказав ему, что они совершенно несъедобны и, более того, похоже, опасны для здоровья.

Без двадцати восемь, как раз тогда, когда Сьюзан ушла принять душ, позвонили в дверь. Через минуту Джон поднялся и сказал, что приехали Харви и Каролина Эддисон.

Бормоча ругательства, Сьюзан заметалась по спальне, лихорадочно одеваясь. Взглянув на себя в зеркало, она заметила темные круги вокруг глаз и стала замазывать их тональным кремом и пудриться.

Затем, к своему ужасу, она обнаружила, что ее любимое черное коктейльное платье стало ей мало. Задержав дыхание, она решительно влезла в него и как-то ухитрилась задернуть «молнию».

Но толку было мало: платье сдавило тело, словно костюм для подводного плавания, и она сняла его, признав свое поражение. Решила придерживаться черного цвета и выбрала бархатный брючный костюм. Который тоже не подошел – она не смогла застегнуть крючки. Господи, сколько же я прибавила?

Наконец она откопала в шкафу старое платье с юбкой в складку. Оно смотрелось не слишком живо, но, по крайней мере, оно было черным и не старалось ее удушить. Поверх платья она надела пиджак с золотыми блестками, дополнила наряд массивными золотыми серьгами и шарфом с лабиринтовым орнаментом от Корнелии Джеймс, последний раз критически оглядела себя в зеркало и осталась довольна.

Она спустилась вниз и обнаружила, что прибыл телевизионный сценарист Марк Сент-Омер с другом Кейтом, подвижным юношей с будто пришпиленным к щеке локоном крашеных рыжих волос. Они болтали с вернувшимся из больницы барменом. Бармен с гордым видом выставлял перевязанный палец.

Сьюзан направилась к Харви Эддисону и его жене, которые одни стояли в углу гостиной, в то время как Джон, одетый в черный костюм и белую рубашку с воротником-стойкой, в кухне открывал бутылки с шампанским для бармена, который не мог это сделать сам из-за травмированного пальца.

– Сьюзан, ты замечательно выглядишь. – Харви Эддисон, держащийся в своей обычной чуть брюзгливой манере денди и одетый сегодня в клетчатый костюм а-ля принц Уэльский, с розовым галстуком на шее и кружевным платком, уголком выглядывающим из нагрудного кармана, одарил Сьюзан приветственным поцелуем. Затем Сьюзан прикоснулась щекой к щеке Каролины, не преминув восхититься ее черным жилетом с вышитым вручную серебряным узором.

– Рада, что тебе понравилось, – манерно протянула Каролина. При разговоре она едва открывала рот, будто это действие до смерти ей надоело. Из-за такой манеры говорить казалось, что ей наскучило все на свете. – Стоил целое состояние.

– Где ты его добыла?

– В магазинчике в Бьючамп-Плейс. Не скажу, сколько стоит, – добавила она на тот случай, если Сьюзан не расслышала предыдущую фразу.

– Не говори, – сказала Сьюзан, испортив Каролине торжество.

Каролина повернулась к мужу со слащавой улыбочкой, от которой Сьюзан передернуло:

– Дорогой, ты у меня такой лапочка. Ты никогда не запрещаешь мне тратить на одежду столько, сколько я хочу.

Гинеколог, который был занят своим отражением в зеркале над камином, не расслышал, что сказала его жена. Он поправил свои подвитые светлые волосы, собрал губы в куриную гузку, затем рассеянно переспросил:

– Что, дорогая?

– Я восхищалась тем, какой ты у меня щедрый муж.

– А. – Он еще раз оглядел себя в зеркале и повернулся к Сьюзан. – Извини, что рано приехали. Хотим успеть на еще одну гулянку. – И добавил, будто бы невзначай: – В Кенсингтонском дворце.

– Я рада, что вы смогли найти для нас время, – улыбнулась Сьюзан, и в ее голос пробралась непрошеная ехидца. Харви Эддисон не был ей другом, но она знала, насколько он важен для бизнеса Джона. И все равно и он, и его жена раздражали ее.

– Принцесса Маргарет, – сказала Каролина. – Она устраивает небольшую предрождественскую вечеринку. Нас приглашают каждый год.

– Хорошо. Тогда просто уедете, когда время станет поджимать.

В дверь позвонили. Одна из официанток впустила Кейт Фокс, которая пришла со своим мужем Мартином.

Сьюзан собралась уже пойти встретить их, когда Харви, отхлебнув игристого белого вина, сказал: