— Я чувствую себя так неуверенно… Словно… — Она замолчала.
— Словно что?
— Как будто все — совершенно не то, чем это кажется… Как те шесть подземных этажей, на которые ни у кого нет доступа.
— Скорее всего, это совершенно безобидная вещь. Скажем, аппаратура для подсчета радиоактивных осадков в день Страшного суда.
— Если не считать, что мой Уинстон Смит впал в откровенную панику, когда я спросила его. Из-за пустых подвальных помещений он не стал бы впадать в истерику. Коннор, я в самом деле хочу узнать, что там скрыто внизу.
— Попробуй выяснить у своего лучшего друга сэра Нейла Рорке. — Он искоса посмотрел на Монти.
— Он начнет задавать неудобные вопросы, откуда я все это узнала. У меня есть куда лучшая идея. Можешь ли ты залезть в личные дела сотрудников и найти мне домашний адрес Уинстона Смита? Если мы собираемся завтра поехать в гости, мы можем, проезжая мимо, повидать и его. И мне кажется, что вне пределов здания Бендикс он согласится поговорить со мной.
Коннор улыбнулся:
— Ты знаешь тут поблизости какую-нибудь дешевую гостиницу? Мы можем одним выстрелом уложить двух зайцев.
— Ты не хочешь остаться здесь?
— Конечно, я хочу провести здесь вечер. Но завтра тебе понадобится телефон для связи с Уэнтуортом, а мне — чтобы влезть в компьютер «Бендикса» и раздобыть адреса. Так что давай с утра первым делом займемся поисками такого места.
— И снимем номер лишь для того, чтобы сделать пару звонков. Звучит экстравагантно.
Он в упор посмотрел на нее:
— В том, чтобы попытаться остаться в живых, нет ничего экстравагантного, Монти.
Ее словно окатили ледяной водой.
— Что ты от меня скрываешь?
Он промолчал.
— Тобой что-то движет, Коннор. Бывают моменты, когда мне кажется, что ты впадаешь в паранойю, как старый Губерт Уэнтуорт. Ты не находишь, что пришло время поделиться со мной? Эвмениду. Твой псевдоним пользователя. Дух мести. Не в этом ли мотив твоих действий?
Он снова промолчал.
— Ты хочешь отомстить — так же, как и Уэнтуорт? В этом причина? Или я заблуждалась на твой счет? Может, для тебя это всего лишь игра и тобой руководит легкое любопытство, но его недостаточно, чтобы ты рискнул своим положением ради того, во что ты веришь?
Он протянул руки и сжал в ладонях лицо Монти.
— В понедельник я предупреждал тебя — брось это расследование, пока еще у тебя есть такая возможность. А ты мне ответила, что ты стайер. Не нападай на меня, Монти, мы с тобой на одной стороне.
— Так ли? Я ничего не знаю о тебе. Мы спим вместе, мы разговариваем, и это в самом деле чудесно, но ты мне никогда ничего не рассказывал о себе. Каждый раз, когда я спрашивала о твоем прошлом, ты уходил в сторону, как ловкий политик. Я не знаю, кто ты на самом деле.
— Когда придет время, узнаешь.
— А когда оно придет, это время?
Воскресенье, 27 ноября 1994 года
Когда БМВ отъехал от гостиницы, в которой они остановились меньше часа назад, Монти сидела на месте пассажира. Коннор вел машину, следуя ее указаниям, и через пару миль они уже набирали скорость на почти пустынном шоссе М-4.
Утреннее сияние солнца уже поблекло, и небо затянулось мраморной пеленой облаков; еще несколько часов — и начнет смеркаться. Капли дождя застучали по ветровому стеклу. Примеряясь к движениям «дворников», Монти искала знак поворота и прикидывала, как ей убедить отца помочь им. Сколько она может рассказать ему? И, что более важно, не подвергнет ли она его физической опасности?
Из-за Анны и других женщин в списке она должна действовать как можно быстрее. Одна из них должна была рожать в декабре; удастся ли спасти ее, если врач будет предупрежден о ситуации?
Она подумала о Чарльзе Кингсли, который остался наедине с горем в своей прекрасной квартире, и о том ужасе, который через несколько недель обрушится на мужей других ни о чем не подозревающих женщин.
Монти решила, что должна рассказать отцу все. Она должна поставить крест на той уверенности, которую внушила ему, что «Бендикс Шер» — самая лучшая компания; теперь он должен знать ее подлинную сущность. Несмотря на свое упрямство, он был мудрым человеком; может, он и придумает, как лучше действовать. Когда пришла к такому выводу, почувствовала себя чуть более спокойной.
Дом Губерта Уэнтуорта располагался на тихой, непритязательной улочке окраины Слоуша. Стены домов были выложены мелкой коричневой галькой и украшены имитацией стропил времен Тюдоров. Строение, как и ее владелец, производило впечатление запущенности и неухоженности.
Монти взялась за дверной молоток и постучала, и как раз в этот момент дверь открылась. На пороге стоял Губерт Уэнтуорт.
Она представила Коннора и Губерта друг другу. Уэнтуорт пожал протянутую руку и ответил на приветствие.
— Как поживаете, мистер Моллой? Если не ошибаюсь, у вас балтиморский акцент?
— Вы не ошиблись. Я просто поражен!
Уэнтуорт пригласил их войти. Дом был маленьким и неухоженным, и Монти сморщила нос от запаха старых вещей, пыли и кошек. На стене висела керамическая плитка с рукописной надписью «Благословение этому дому». Все это напомнило ей визиты к бабушке в детском возрасте.
Они прошли дальше, гостиная оказалась на удивление чистой и уютной. Всюду на столах и полках стояли фотографии в рамках.
С первого взгляда Монти показалось, что на всех фото одна и та же женщина, и девушка сразу узнала ее по тем фотографиям, которые Губерт Уэнтуорт показывал ей в коттедже. Это была его покойная жена. Из-за обилия фотографий комната выглядела как усыпальница. Приглядевшись, Монти обратила внимание на серию фотографий, прослеживающих взросление маленькой девочки от младенца до молодой женщины. Ее она тоже узнала. Из хорошенькой малышки Сара Уэнтуорт, в замужестве Джонсон, превратилась в неброскую женщину. Ей не повезло — она унаследовала круглое как блин лицо отца, а не высокие скулы матери; игра генов, подумала Монти.
Ее охватило острое чувство горечи. Она остановила взгляд на свадебной фотографии. Сара стояла на церковном дворе рядом со скромным молодым человеком с короткими черными волосами. Алан Джонсон. Тоже мертв. Покончил с собой. Если не считать Губерта Уэнтуорта, все, изображенные на фотографиях в этой комнате, были мертвы.
Оставив их, хозяин дома пошел приготовить чай. Вскоре он появился с подносом, на котором стояли чайник, чашки, молочник и масляные пирожные.
— Пирожные, — сказал он. — Мы всегда подавали их к чаю. Сара, моя дочь, всегда приносила мне вкусные пирожные, боюсь, куда лучше, чем эти. — Он стал разливать чай.
— Вы сами растили Сару, мистер Уэнтуорт? — спросила Монти.