Он еще на несколько дюймов перекрыл проем между дверью и косяком.

— Послушай… я завтра позвоню тебе… сходим в кино или еще куда-нибудь.

— То есть ты меня не приглашаешь к себе? Я три дня искала твое логово, и мне даже чашки кофе не полагается в виде вознаграждения?

— Ник…

Она попыталась заглянуть внутрь, но он полностью перекрыл проем.

Он не видел ее с прошлого четверга, когда они поссорились, и ему жутко не хватало ее. Но он не мог пригласить ее к себе… только не сейчас.

— Что там у тебя, солдат? Что ты прячешь?

— Ничего я не прячу.

— Отлично. В таком случае я хочу кофе. — Она толкнула дверь, но она не сдвинулась ни на дюйм, припертая солидным весом его тела. — Послушай, солдат, у тебя что, там другая баба? В этом все дело?

— Ники, у меня была тяжелая ночь.

— Ну да, конечно. С кем?

— Да брось ты, Ник. Завтра мы с тобой увидимся.

— У тебя тут грязный, мерзкий район. Я рисковала головой, добираясь до тебя, и в такое время одна я никуда не пойду.

— Я спущусь с тобой и поймаю тебе такси.

Она раздраженно замотала головой:

— А я войду внутрь. Я хочу увидеть, кого ты сюда привел. Она такая же хорошенькая, как и я? Или красивее?

— Я найду тебе такси.

— Не хочу я такси. Я хочу войти. Сколько раз ты звонил мне за последние несколько дней? Десять? Двадцать? Тридцать? Сколько тонн цветов ты мне прислал? Я все это поняла, как твое желание увидеться со мной. И ты сию же секунду пустишь меня в эту дверь, или ты меня больше никогда не увидишь. Договорились?

Загнанный в угол, Ганн смягчился и отступил в сторону, неохотно махнув рукой — заходи, любуйся.

Миновав электрический счетчик, она оказалась на маленькой кухоньке со старым мягким стулом. Среди прочей обстановки в ней были еще кушетка, пара потрепанных кресел, тряпичный коврик и грязные сетчатые занавеси. Не было и следа присутствия женщины. Слепой телевизор, проигрыватель с диском Вивальди, мягко мерцал экран ноутбука, и стоял застарелый запах готовки.

Прикрыв за собой дверь, она с неподдельным изумлением уставилась на него:

— И ты здесь живешь?

— Хочешь кофе или выпить? Вина? Виски?

— Я бы предпочла стакан вина.

— Красного или белого?

— Не важно. Значит, это твой дом, солдат? — Ее первоначальное удивление быстро перешло в жалость. Привлеченная гулом и грохотом внизу, она подошла к окну и всего в нескольких ярдах внизу увидела огни уходящего трамвая.

— Послушай, я вовсе не собираюсь провести тут остаток жизни. А где, по-твоему, я жил — во дворце? — Он ввинтил штопор в пробку бутылки.

— Так вот почему ты никогда не приводил меня к себе? Ты рассказывал, что у тебя большой дом с бассейном.

— А ты мне говорила, что материальная сторона не имеет для тебя значения.

— И в самом деле не имеет.

Пробка с хлопком вылетела из горлышка.

— У меня в самом деле есть большой дом с бассейном. Живет в нем Сука с детьми. Дом заложен, и продать я его не могу, потому что нет покупателей вокруг, а меня до нитки обобрало Агентство по защите детей. — Из шкафчика над кроватью он вынул два бокала.

Она просматривала книги на самодельной полке. «Энциклопедия духовной науки». «Заклинатель». «Сокровища волшебства и черной магии». «За оккультным миром». «Тропа левой руки». «Маг». «Золотой сук». «Книга священной магии Абра = Мелин». «Ключи Эноха». «Сатанинская Библия».

— А я и не знала, что ты интересуешься оккультизмом.

Пожав плечами, он протянул ей стакан.

— На самом деле он меня не интересует, сам не знаю, почему держу их. Когда я служил в Штабе правительственных служб связи, мы отслеживали основные оккультные группы.

Листая страницы тома, озаглавленного «Искусство заклинаний, чар и ворожбы», и восхищаясь его содержанием, Никки не успела заметить легкую тень в его глазах, когда он выдал ей эту полуправду.

— Интересно, смогу ли я найти тут заклинание, которое сделает тебя пунктуальным? — поинтересовалась она. — Или сексуальным… нет, это может стать опасным, ты и так уже достаточно сексуален. — Она отпила глоток вина и поцеловала его. — Давай пойдем в постельку. Ты не был во мне уже четыре дня, и я схожу с ума от воздержания.

Он с силой обнял ее, вдыхая запах ее волос и кожи. Никки из-за его плеча взглянула на экран компьютера, который располагался в нескольких дюймах от ее лица. На нем был длинный список имен с какими-то странными черными символами рядом с каждым из них.

Она прочла несколько: Коннор Моллой, Монтана Баннерман, Чарльз Роули, Губерт Уэнтуорт. После чего внимательнее присмотрелась к символам.

— Это что, рождественские елочки? — пробормотала она.

— Что?

— На экране.

Он дернулся, словно в него попала молния, высвободился из ее объятий, повернулся к компьютеру, торопливо затемнил экран и выключил ноутбук.

— Это твой список гостей на Рождество? — насмешливо спросила она. — Коннор Моллой, Монтана Баннерман, Чарльз Роули, Губерт Как-его-там. Надеюсь, что и я там где-то…

Ганн попытался отшутиться:

— Ага, можешь не сомневаться.

— Коннор Моллой, Монтана Баннерман… до чего забавное имя. Она что, американка? Или кто-то из твоих подружек?

— Да нет, ничего подобного… Как ты только запомнила все эти имена… вот уж не знал, что у тебя фотографическая память.

— Ты же на самом деле не думаешь, что я провела три дня, выслеживая тебя? Я увидела этот адрес несколько недель назад на счете за телефон в твоем кармане и запомнила его. — Она кокетливо улыбнулась. — Есть много других вещей, которых я о тебе не знаю. — Она еще раз поцеловала его. — В постель!

77

Понедельник, 28 ноября 1994 года

С утренней почтой Монти пришел толстый конверт с наклейкой службы доставки «Федерал экспресс» и печатным текстом: «Вашингтонский симпозиум по медицинской генетике. 9-12 декабря 1994. Путевые документы. Срочно».

Содержание включало в себя сопроводительное письмо от организаторов, подтверждающее, что ее отец должен получить тысячу долларов гонорара за выступление на пленарном заседании, а также приглашение им обоим на прием в Белом доме, который состоится в четверг вечером. Также в конверте были два билета в экономическом классе из Лондона в Вашингтон и обратно, заказ номеров в гостинице и программа симпозиума.

Дик Баннерман не скрывал, что доволен приглашением дочери на ланч, который последовал сразу же после его прилета из Шотландии. Она заказала столик в «Оранжерее». Это был симпатичный ресторан довольно далеко от здания Бендикс, и она знала, что там они смогут спокойно побеседовать.