Грейс был твердо убежден, что всегда надо первым делом рассматривать самое очевидное. Знал, с чего начал бы, если бы назначили расследовать это дело. Но в данный момент смерть Дженет Макуиртер, какой бы она ни была огорчительной, не его проблема.
По крайней мере, так он думал.
– Бо-о-оже, старик! Заткнешь ты когда-нибудь эту чертову распроклятую хренотень? Зудит целое утро! Отвечай или глуши!
Вонючка открыл один глаз. Ощущение было такое, будто в него заехали молотком. По башке тоже. А мозги кто-то пилит проволочным ножом для резки сыра. Фургон качался, как лодчонка в шторм.
Биип-биип-вззз-биип-биип-вззз… Мобильник, сообразил он. Свалился на пол. Вибрирует, мигает, трезвонит.
– Сам отвечай, мать твою, – пробормотал он в ответ, обращаясь к своему очередному незваному постояльцу – какому-то распоследнему оборванцу, с которым он рано утром встретился на гулянке в брайтонском притоне, и тот напросился поспать. – Тут тебе не «Хилтон» хренов. У нас круглосуточное обслуживание не принято.
– Если я отвечу, приятель, то засуну его тебе прямо в задницу так глубоко, что будешь шарить пальцами в кишках до самого носа.
Вонючка открыл и другой глаз, потом снова закрыл, пронзенный ослепительным лазерным солнечным светом, который ударил в мозги, прошил череп, ушел в глубь земли, пригвоздив голову, словно бабочку на булавке, к смятой пропотевшей подушке. Он попытался сесть, крепко стукнувшись макушкой о пластиковую крышу над головой.
– Мать твою! Дерьмо!
Вот благодарность за то, что он позволяет долбаным никчемным проходимцам вламываться к себе в дом. Совсем проснувшись, на грани тошноты, он протянул руку, как бы полностью отделившуюся от тела, словно кто-то ночью привязал ее ниточками к плечу. Онемевшие пальцы зашарили по полу, пока не нащупали телефон.
Он его поднял дрожащей рукой, трясясь всем телом, нажал зеленую кнопку, поднес к уху, прохрипел:
– Бр-р?
– Где ты был, кусок дерьма? – спросил голос Барри Спайкера.
Тут он проснулся окончательно, в голове вертелась и сталкивалась целая куча спутанных мыслей.
– Да сейчас ведь середина ночи, – пробормотал он.
– Может быть, на твоей планете, гаденыш. На моей одиннадцать утра. Снова пропустил святое причастие, да?
И тут Вонючка вспомнил. Пол Пакер. Констебль Пол Пакер!
Утро вдруг стало чуть лучше. Из затуманенного водоворота сознания, болезненно изголодавшегося по наркотикам, выплывали воспоминания о заключенной им с Пакером сделке. Он дал Пакеру обещание. Обещал сообщить, когда Барри Спайкер сделает следующий заказ. Сдать Спайкера – все равно что отрезать себе напрочь нос, но это соображение перевешивала радость от самой мысли. Спайкер кинул его на последней сделке. Обещав заплатить.
Полиция заплатит шиш с маслом. Но если вести себя по-настоящему умно, можно повернуть дело так, что ему заплатят и Спайкер, и полиция. Вот это будет клево!
Хомяк Эл, как всегда, деловито бегал в колесе. Надо снова везти его к ветеринару. Деньги дает Бет. Две птички на одном камешке! Спайкер и констебль Пакер. Эл и Бет! Дело сделано.
– На самом деле только что вернулся с мессы, – сказал он.
– Хорошо. Для тебя есть работа.
– Превращаюсь в слух.
– Вот в чем твоя проблема, черт побери. Ни слуха, ни мозгов.
– Ну так чего там надо?
Спайкер кратко рассказал.
– Сегодня к вечеру, – добавил он. – В любое время. Я всю ночь буду тут. На этот раз, если доставишь то, что нужно, сто пятьдесят. Справишься?
– Я в классной форме.
– Не сваляй дурака.
Телефон замолчал.
Вонючка разволновался, выпрямился и снова едва не расколол череп о крышу фургона.
– Мать твою! – охнул он.
– И твою, Джимми! – донесся голос из дальнего конца фургона.
Гленн Брэнсон прервал второй допрос Брайана Бишопа в двенадцать двадцать, оставил его завтракать наедине с адвокатом и отправился на совещание в кабинет Грейса.
Брэнсон придерживался программы. По-настоящему серьезные вопросы приберегались для нынешнего дневного – третьего – допроса.
Усевшись за круглым столиком, суперинтендент похлопал сержанта по спине:
– Хорошая работа, Гленн, молодец. Ну ладно, как я вижу, тут у нас слон в комнате. – Он использовал выражение Элисон Воспер, которое ему даже нравилось.
Три детектива выжидательно смотрели на него.
– Алиби Бишопа. Ужин в лондонском ресторане «Уолсли» с тем самым Филом Тейлором. Это и есть слон в комнате.
– Результаты анализа ДНК безусловно обращают это алиби в прах, – заметил Николл.
– Я думаю о присяжных, – объяснил Грейс. – Все зависит от убедительности показаний Тейлора. Будьте уверены, Бишоп выбрал самого лучшего. Подкрепил алиби на полную катушку. Честный и уважаемый гражданин против какой-то научной белиберды? Возможно, сведения «Телекома» о времени звонка Бишопа, когда он просил разбудить его утром, внесут поправку во временные рамки?
– По-моему, Рой, на третьем допросе мы его расколем, – сказала Джейн Пакстон. – Нам есть что ему предъявить.
Грейс кивнул, хотя не был до конца уверен.
Допрос начали сразу после двух. Рой Грейс знал, садясь на шаткий стул в наблюдательной комнате, что ровно через шесть часов они будут обязаны выпустить Бишопа, если не получат санкции на продление срока задержания или не предъявят ему обвинение. Можно, конечно, обратиться в суд за постановлением о продлении, но без крайней необходимости этого делать не хочется.
Элисон Воспер уже звонила, спрашивала, насколько они готовы выдвинуть против Бишопа обвинение. Когда он изложил имеющиеся на данный момент факты, она вроде бы осталась довольна. По-прежнему в сладком настроении.
Столь быстрый арест подозреваемого в убийстве Кэти Бишоп выставлял полицию в выгодном свете в глазах средств массовой информации, гарантируя успокоение гражданам Брайтона и Хоува. Теперь они обязаны предъявить обвинение. Что, конечно, не повредило бы карьерным перспективам Грейса. А с положительными результатами анализов ДНК прокуратура наверняка согласится санкционировать обвинение. Надо только составить его убедительно.
Грейс понимал, что должен бы радоваться ходу дела, но что-то его беспокоило, а что – непонятно.
Неожиданно прозвучал голос Гленна Брэнсона, четко и громко, и через мгновение на мониторе вспыхнуло изображение четверых мужчин в комнате для допросов. Брайан Бишоп пил воду из стакана, белый, как попугай.
– Четырнадцать часов три минуты, вторник, восьмое августа, – говорил Брэнсон. – На данном третьем допросе присутствуют мистер Брайан Бишоп, мистер Литон Ллойд, констебль Николл и я, сержант Брэнсон.