— А твое какое собачье дело? — сказала она хмуро. — С каких это пор собаки стали интересоваться литературой?

— Дело в том, — продолжала Миска деликатно, — что моя хозяйка очень любит такие романы — про любовь. Целыми днями только и читает, оторваться не может!

В этот момент Китценька заметила, что Миска скрестила задние лапы. «Ой, врет, как врет! — поняла Китценька. — Разве можно представить Шкатулку с таким чтивом в руках?»

Миска же продолжала:

— Я вижу, что вы читаете замечательный роман, который моя хозяйка, кажется, еще не видела. Хороший?

Привратница расслабилась и глянула на Миску более приветливо.

— Весьма… А что именно читает твоя хозяйка?

— Ну там… разное, — уклонилась от ответа Миска. — Вот недавно закончила читать «Пламя и нежность».

— О! — воскликнула толстуха. — «Пламя и нежность»! Маниэлла Штиль! Моя любимая книга. Твоей хозяйке понравилось?

— А как же! Она рыдала все воскресенье. Особенно когда эта… как ее… ну., когда этот выкрал ее из замка разбойников и они ускакали на вороном жеребце…

— Да, да! — подхватила привратница. — Гарольд посадил прекрасную Лилионсию на верного Смарагда и спас ее от жестокого графа.

— Вот-вот, — энергично закивала Миска. — А роман, который вы читаете в эту минуту, — он о чем?

Толстуха нежно прижала книгу к широкой груди и смахнула растроганную слезу:

— Ах, это просто про мою жизнь! Вся правда, как есть!

Китценька, услышав это, с трудом подавила в себе желание рассмеяться — так не похожа была толстуха в форме на длинноволосую красавицу на обложке. Но Миска по-прежнему серьезно и заинтересованно кивала.

Наконец настало время переводить разговор в нужное собакам русло.

— Ах, как бы я хотела хоть одним глазком посмотреть на то, как выглядит сад дворца изнутри, — умильно улыбаясь, сказала Миска толстухе. — В книгах описываются прекрасные цветы, которые растут в таких садах, и алмазные струи ручьев, льющие прохладу. Так ли это? Хоть раз в жизни посмотреть на эту сказку…

Толстуха сразу подобралась и сделалась серьезной.

— Пропустить тебя внутрь? Нет, не проси. Ты, конечно, милая собачка, но у меня устав караульной службы. Без пропуска комар не пролетит… Ладно, заболталась я с тобой. Передавай привет хозяйке. И ступай отсюда, нечего тут крутиться, непорядок.

Огорченные неудачей, собаки отошли в сторонку.

— Разве Эва читает романы про любовь? — спросила Китценька.

— Да за кого ты ее принимаешь? — фыркнула Миска. — Она читает детективы, такие, когда находят труп в закрытой комнате, а убийцей оказывается приемный сын брата второй жены викария, переодетый чернокожей служанкой.

— А откуда же ты знаешь про эту., как ее… Лилионсию из книжки? И название «Пламя и нежность»?

— Да я и не знаю. Я так, наобум сказала — я слышала, эти книги все одинаковые, оно так и вышло. Могла бы сказать «Страсть и льды» — наверняка и такой роман уже сочинили. Однако внутрь мы не проникли. Судя по материалам газеты, путь через кухню тоже ничего не дает… Впрочем, есть еще одна идея. Подкоп под стену.

Миска боязливо поежилась. Подкоп под стену дворца — это верный путь в город скую тюрьму. Подрывная деятельность против короля. Хоть Китценька и маленькая собачка, но это она хорошо понимает.

Что же делать?

В эту минуту в конце улицы раздался шум, мимо собак проскакали два королевских гвардейца.

— Дорогу фрейлинам королевы, — кричали они, расчищая путь легкой открытой коляске, в которой сидели лицом друг к другу в два ряда шесть нарядно одетых дам разного возраста.

Впрочем, шумели гвардейцы больше для проформы. В этот июньский полдень площадь перед воротами была пуста, кроме воробьев в пыли и двух собак, проезду фрейлин ничего не мешало.

И в эту минуту Китценька поняла, что ей надо делать.

Вся ее жизнь промелькнула в кудрявой головке. С отчаянием и отвагой она подумала: «Или сейчас — или никогда! Я маленькая собачка — именно в этом наше спасение!»

— Рычи на меня, — крикнула она Миске, падая перед ней на мостовую, и начала отчаянно и жалобно визжать, махая в воздухе слабыми лапками.

Миска не сразу сообразила, в чем дело, а Китценька старалась верещать как можно громче и отчаяннее, так, что казалось: вот-вот эта страшная черная псина разорвет крохотную кудрявую собачку на клочки.

— Рррргаф, — неуверенно проговорила Миска, наклоняясь над Китценькой.

— Громче, громче рычи, кусай меня, — прошипела, не разжимая челюстей, Китценька. И Миска, еще не понимая, что задумала подруга, зарычала в два раза громче и даже сделала вид, что хватает Китценьку зубами поперек живота.

Со стороны коляски с фрейлинами раздались вопли.

— Ах, ах, кучер, остановите, стойте! — кричали нарядные дамы. И когда коляска остановилась, самая высокая из них, в лиловом платье в горошек соскочила с подножки и бесстрашно замахнулась на Миску кружевным зонтиком:

— Убирайся отсюда, чудовище! — И фрейлина в горошек подхватила с мостовой белый пушистый дрожащий комочек.

— Не бойся, моя крошка, я спасла тебя, ты в безопасности. Ах, гвардейцы, да отгоните же это животное, пока оно не покусало еще кого! Оно, наверное, бешеное!

«Сама ты бешеная», — подумала Миска, отбегая в сторонку и уворачиваясь от камней, которые начали бросать в нее подоспевшие гвардейцы.

Теперь ей, кажется, стал ясен план Китценьки.

А та, изо всех сил изображая нежное и прелестное создание, упавшее в обморок от ужаса, украдкой махнула Миске лапой.

Дама в горошек прижала белую собачку к груди, причитая над ней и целуя ее куда попало, и через минуту коляска скрылась за воротами дворца.

Глава семнадцатая
Про то, как Китценька была разведчицей

Когда Китценька была совсем юной собачкой, она любила читать героические книжки. В этих книжках собаки совершали разные подвиги: спасали тонущих, вытаскивали путников из-под лавины в горах, находили детей, потерявшихся в лесу, и раненых на поле боя. Китценька обожала истории о том, как под свистом пуль и снарядов собаки-герои ползли и ползли вперед, по колючкам и всяким буеракам. Не щадя живота своего.

Последняя фраза, так часто повторяющаяся в рассказах о подвигах, ужасно волновала Китценьку. Она смотрела на свой нежный розовый животик и думала: «А я смогу так — не щадя?»

Китценьке хотелось совершить какой-либо подвиг. Но она все время с грустью думала, что, такую беленькую, ее будет видно на поле боя, а вытащить кого-либо из воды или из-под лавины у нее не хватит сил. Ну разве если этот кто-нибудь окажется размером с некрупную кошку. Но вы слышали когда-нибудь, чтобы собаки спасали тонущих кошек?