– Это чтобы ты жил до ста лет, – нашлась Наташка. Подарки развернули, торт съели. Жорж устроился в кресле с сигарой, на коленях лежал Хучик. Оля и Аркадий играли в трик-трак, остальные мирно смотрели телевизор. "До чего же хорошо дома", – пронеслось в голове, и в этот момент зазвонил телефон. Маня схватила трубку.
– Мамулечка, тебя.
– Алло.
– Даша?
– Я.
– Вы меня узнали, это Селина. Есть время поговорить?
– Да, конечно, приезжай, если хочешь.
– Нет, я не могу выйти из дома, лучше по телефону.
– Тогда подожди минутку, – и, взяв трубку, я двинулась в холл. – Ну вот, теперь можешь говорить.
– Только хотела предупредить вас, Даша, что если со мной что-то случится, то оставляю…
Селина внезапно умолкла. Я занервничала:
– Селина, продолжай, слушаю тебя.
– Позвоню поздней. – И девушка бросила трубку.
Я в задумчивости побрела в гостиную, почему Селина прервала разговор, что может с ней случиться? Проницательный Жорж прищурился:
– Посекретничала?
– Посекретничала!
Ничего ему не расскажу. Он не делится информацией, и я тоже не стану.
– А мы будем ужинать? – поинтересовалась Маня.
– Ну, ты обжора, Марихуана, – изумился Денис, – только что такой торт съели.
– Это сладкое, – заупрямилась Маруся, – а после сладкого всегда хочется соленого огурчика или маринованного помидорчика.
Внезапно побледневшая Оля подскочила на диване и бросилась вон из гостиной. Мы понимающе посмотрели ей вслед.
– Черт-те что, – хмыкнул Аркадий, – из нее вся еда выскакивает, бедные дети умрут от голода, не успев родиться. Да еще такая нервная стала. Вчера купил такого хорошенького розового мишку, а Олька хотела голубого и давай из-за такой глупости рыдать и упрекать меня в невнимательности.
– Ну, это наблюдается и у животных, – сообщил Денька, – вот самки обезьян…
– А когда ожидается прибавление? – оживился Жорж.
– К Новому году или в начале января, как получится, – ответил Аркадий.
– Подожди-ка, – внезапно изумилась я. – А почему ты сказал, что "бедные дети умрут от голода"? Их что, много?
– Двое, – радостно сообщил Аркадий, – сегодня делали ультразвук и узнали, что двойня. Вот только не могут сказать кто: мальчики или девочки. Лежат очень странно, друг на друге. Да нам и фотографию дали.
И он вытащил из кармана листок с черно-белыми пятнами.
– Где же здесь дети, – изумилась Маня, – какие-то лужи.
– Дай сюда, – потребовала Оксана. – Вот они, твои племянники, смотри. Две головки, ручки, ножки.
Маня в изумлении разинула рот:
– И я такая же была?
– Еще хуже, – хихикнул Дениска. Оля вернулась в гостиную:
– Первое фото разглядываете? Правда, жуткий вид?
Я была с ней согласна, лучше уж увидеть своих внуков готовыми, а не в виде полуфабриката.
– Сразу двое, как здорово, – радовалась Наталья, – купим такую большую коляску с кружевным зонтиком и две одинаковые кроватки.
– А еще всякие там кофточки и юбочки! – заверещала Маня.
– Зачем им юбки, – возразил Денис, – младенцы лежат в пеленках.
– Тоже мне, специалист по младенцам, – хмыкнула Маруся. – Много ты грудничков видел?
– Я принимал роды у кошек и собак, – гордо заметил Дениска.
– Моя Олька не собака, – возмутилась девочка и треснула мальчишку по затылку.
Тот не остался в долгу.
Я удовлетворенно вздохнула. День рождения определенно удался. Да и двое внуков сразу – тоже хорошо. Может, родятся тихие скромные девочки, будут вышивать носовые платочки. Хотя, если посмотреть, как дерется их будущая тетя… В общем, чудесный день сегодня. Только непонятно, куда опять подевался Дима?
Прошло несколько безмятежных дней. Наша жизнь крутилась вокруг Оли. Луи самозабвенно давил соки.
– Все то, что продается в пакетах и бутылках – полная ерунда, – приговаривал он, натирая на терке морковь. Наташка обложилась книгами "Вязание для ваших детей" и самозабвенно мастерила шапочки. Я поминутно шипела на Аркадия, призывая его поселиться временно в отдельной спальне. Деня подробно объяснял бедной будущей маме процесс родов у мартышки, а Маня поминутно прикладывала руки к совершенно плоскому Ольгиному животу и кричала:
– Когда же они будут активно шевелиться?
До сих пор не могу понять, как бедная невестка выдержала всю эту заботу и не рехнулась окончательно.
В пятницу я купила возле метро "Пари суар" развернула газету и обомлела. На второй странице кричал аршинный заголовок: "Новая трагедия в семье Роуэн". Расширившимися от ужаса глазами стала читать заметку: "Сегодня утром новое несчастье обрушилось на семью известного фабриканта зубной пасты Франциска Роуэна. В восемь утра Луиза Роуэн обнаружила свою младшую сестру Селину повесившейся в ванной комнате на трубе отопления. Девушка перерезала веревку, вызвала "Скорую помощь" и стала делать погибшей искусственное дыхание. Но ни ее усилия, ни старания прибывших медиков не вернули юной жизни. "Я потрясена случившимся и не могу понять, почему сестра это сделала", – сказала нашему корреспонденту Луиза.
Франциск Роуэн от комментариев отказался. Каролина Роуэн помещена в частную лечебницу, у бедной матери помутился рассудок. Следствие по делу ведет комиссар Перье".
Не помню, как добралась до дома и показала газету Оксане.
– Бедная девочка, – ужаснулась та, – какая страшная смерть! Может, поехать к Луизе, помочь чем-нибудь?
Я моментально вскочила в машину и порулила к Роуэнам. Возле особняка стояла тишина, ни полицейских, ни газетчиков. Позвонила в домофон. Ответила Луиза:
– Да?
– Луиза, это я, Даша, откройте.
Ворота отворились, и я влетела в сад. От двери по дорожке медленно брела похожая на тень девушка. Я с трудом узнала всегда аккуратно одетую Луизу. На этот раз на ней висел какой-то халат, косметика отсутствовала. Но странным образом Луиза похорошела: