Ответом мне было выразительное молчание Клотильды; один и тот же волшебный напиток за один раз избавил ее от сестры и мужа… А я не далее, как в то самое утро, совокуплялся с ними обоими.
Перехожу ко второму акту трагедии Берлингтонов.
— Ах, Клотильда, — начал я, прибежав к ней в страхе и смятении, — эти неожиданные смерти встревожили вашего отца, и я боюсь, что он что-то заподозрил. Он может отнести потерю своего зятя и своей дочери на счет вашей мести, так как об этом нетрудно догадаться. Если же он придет к такому заключению, дорогая, вас ждут нелегкие испытания, и вы должны как следует подготовиться к защите на тот случай, если это несчастье произойдет.
Через час я беседовал с ее отцом.
— Вы озадачены, сэр? Но если вы хотите узнать, кто убил Тилсона и Клеонтину, посмотрите на Клотильду: только ей была выгодна их ужасная смерть. А если вы все еще сомневаетесь, я вас предупреждаю, что злодейка, презрев все свои обязанности и властный голос Природы, способна на все, и вам угрожает большая опасность, если эта тигрица останется в вашем доме.
Я подкрепил свои лживые обвинения доказательствами и убедил милорда: его дочь взяли под стражу. Нанятые мною барристеры [86] связались с ней и внушили Клотильде, что ей ничего не остается, кроме как перейти в контрнаступление. Перепуганная женщина умоляла меня не оставлять ее, пообещав в награду свою руку и сердце. Я поклялся до конца защищать ее. На Берлингтона легли серьезные подозрения в двойном убийстве, которое он свалил на свою дочь, и его предали суду, где благодаря моим стараниям и моим деньгам единодушно признали виновным в том, что он предательским образом убил дочь и зятя и ложно обвинил в этом преступлении Клотильду. Разбирательство продолжалось только один месяц, и за это короткое время я сумел освободить из-под стражи ту, ради которой совершил ужасные и гнусные поступки, и с удовлетворением увидел казнь своей третьей жертвы. Когда, движимая чувством благодарности, прелестная женщина упала к моим ногам, я поднял ее и сказал:
— Спешите, Клотильда, заявить свои права на наследство, ведь у вас, к сожалению, нет ребенка от Тилсона, и по закону вы не можете претендовать на все его состояние, но надо взять то, что принадлежит вам, и скорее уезжать отсюда, чтобы наша связь не успела намозолить здесь глаза.
— Ах, Боршан, вы не представляете, как ужасно чувствовать, что я обязана жизнью только смерти отца!
— Ха, оставьте идиотские угрызения и придите в себя, — не забывайте, что ваш отец мечтал расправиться с вами, а для самозащиты годятся все средства.
— Но вы-то хоть будете рядом, Боршан, чтобы утешить меня?
— И вы еще сомневаетесь в этом, мой ангел!
— Тогда зовите священника, пусть церемония состоится завтра, и пусть чистые радости нашего брака увенчают этот день, а на рассвете мы покинем страну, где над нами постоянно будет висеть этот ужас.
Все было сделано так, как хотел я, и Клотильда стала моей законной супругой. Ее траур по первому мужу еще не закончился и поэтому мы обошлись без широкого оповещения о свадьбе, хотя получили благословление человеческое и небесное.
Я хочу повторить еще раз, что Клотильда была ни капельки не виновна в злодействе, о котором я вам рассказал. Она была пассивным орудием моих интриг, но ни в коей мере не их причиной, и от этого нежного и милого создания я ни разу не слышал ни слова жалобы по поводу происшедшего — убийство сестры и мужа, на которое она дала лишь молчаливое согласие, было делом, моих рук, еще меньше ее вина в отцовской смерти, и если бы не мое вмешательство, не мои усилия и прочее, она, конечно же, пошла бы на виселицу вместо Берлингтона.
Повторяю это я для того, чтобы слушатели не усомнились ни в одном из достоинств характера Клотильды, отличавшегося простодушием, скромностью и порядочностью. Впоследствии, несмотря на все мои старания, она до конца осталась во власти угрызении совести; правда и то, что я весьма своеобразно принял любовь, которую она мне подарила, и это обстоятельство облегчило ее страдания от всего пережитого.
Поэтому прошу вас в продолжение моего рассказа, там где пойдет о ней речь, смотреть на Клотильду только как на мучимое совестью безвинное создание. Однако в таком качестве она была для меня в тысячу раз соблазнительнее и доставила величайшее наслаждение. Кто бы мог поверить, что даже не насладившись ее прелестями, я уже думал о том, как осквернить ее. Не успела Клотильда стать моей женой, как в моем возбужденном воображении родилась идея в первую брачную ночь овладеть ею в публичном доме и затем отдать ее на поругание первому встречному.
Еще в самом начале моего пребывания в Лондоне я свел знакомство с известной сводницей, в чьем доме развлекался с самыми красивыми в городе негодяями обоего пола, чтобы вознаградить себя за монотонность своей интрижки с Клеонтиной. После свадьбы я пришел к мисс Бовел — так звали содержательницу — и рассказал ей свой план; нашу сделку я оговорил таким условием: распутники, которым я отдам Клотильду, должны ограничиться только мелкими и гнусными утехами и жестокостями, не покушаясь на ее женскую честь. После чего я вернулся к жене и предложил отпраздновать нашу свадьбу в любом месте, только не в доме, где нас будут осаждать тягостные воспоминания, и добавил, что один приятель пригласил нас провести ночь у него. Доверчивая Клотильда отправилась со мной к мисс Бовел, где для нас устроили веселый праздник. Любой другой на моем месте, с душой менее черной, с восторгом наблюдал бы, как счастье разгоняет все печали Клотильды и как она забывает обо всем на свете, кроме радости принадлежать мне. Бедняжка нежно и благодарно целовала меня, когда неожиданно нашу идиллию прервали трое злодеев с кинжалами в руках.
— Беги, покуда цел, — процедил сквозь зубы один из них, подталкивая меня к двери, — а женщину оставь: мы немного позабавимся с ней.
Я вылетел из комнаты и заскочил в соседнюю, откуда через дырку в стене мог видеть все происходящее. Злодеи сорвали с Клотильды, едва не потерявшей сознание, всю одежду и стали поворачивать ее так и этак, чтобы я как следует мог рассмотреть ее тело. Это было восхитительное зрелище, потому что здесь вступил в свои права разврат, пришедший на смену любви. Вот в таком виде впервые я увидел прелести, которыми Природа одарила это прелестное создание, вот в таком грязном месте этот благороднейший в мире зад предстал моим глазам. В это время меня ласкала знойная проститутка, и надругательство началось по моему условленному сигналу. Один из троих разложил Клотильду на своих коленях, двое других принялись осыпать ее ударами хлыста, после чего И подвергли самым мерзким унижениям. Ее заставили облизывать один за другим три ануса и обсасывать все три члена, и скоро ее лицо — не лицо, а лик ее чувствительной и нежной души, ее грудь, ее лилейная с розовым оттенком грудь, оказались забрызганными грязным семенем отвратительной троицы, которая, наученная мною, втаптывала в грязь добродетель этого ангела небесного, и в довершение всего все трое помочились и испражнились на ее тело, а я завершил эту сцену неистовым актом содомии с другой шлюхой, присланной в помощь первой. Не дойдя до кульминации, я оставил девицу, схватил со стены рапиру и ворвался в столовую, где происходил спектакль, с таким видом, словно за мной следует подкрепление; Клотильда была спасена, мои бандиты позорно бежали, и я театрально припал к ногам возлюбленной.