— Бежим! Бежим! — повторяла бедняжка. — Скорее вон из этой страны, где вожделенное счастье с таким усердием и постоянством отворачивается от меня.
Наступила ночь; темнота благоволила к ней, и скоро Жюстина уже шла по дороге на Париж, куда влекла ее неожиданная надежда разыскать свою сестру, разжалобить ее своими злоключениями и найти в ней хоть какое-то участие в своем жутком нищенском положении.
Такие мысли питали нашу Жюстину до самых окрестностей Эссона.
Было около четырех часов вечера; она шагала по обочине дороги, когда заметила очень элегантную даму, которая безмятежно прогуливалась в эту чудную погоду в сопровождении четверых мужчин.
— Меня поразило лицо этого создания, аббат, — обратилась дама к одному из спутников. — Можно вас на одну минуту, мадемуазель? Будьте добры сказать ваше имя… Кто вы?
— Увы, мадам, перед вами самая несчастная из женщин!
— Но скажите же ваше имя.
— Жюстина.
— Жюстина! Уж не дочь ли вы банкира Н?
— Да, мадам…
— Друзья мои, это моя сестра… да, моя сестра скрывается под этими жалкими лохмотьями. Впрочем, такой и должна была быть ее участь — я сама предсказала ее. Она была кроткой и послушной, так разве могло у нее получиться иначе? Пойдем, дитя мое, пойдем ко мне в замок, я сгораю от любопытства узнать, какой случай снова свел нас вместе.
Когда они пришли, Жюстина ослепленная роскошью, которую увидела, горько воскликнула:
— Я с трудом добываю себе пропитание, а вас, сестрица, окружает такое богатство!
— О глупая дева, — ответила Жюльетта, — не надо удивляться: я давно тебя предупреждала. Я шла по дороге порока, милое дитя, и находила на ней одни лишь розы; у тебя нет много философского ума, твои проклятые предрассудки ослепили тебя химерами, и вот куда они тебя завели! Аббат, — продолжала блестящая и знаменитая сестра нашей героини, — пусть ей дадут приличную одежду и приготовят для нее прибор за нашим столом, завтра мы послушаем ее рассказ о пережитых горестях.
На следующий день Жюстина, отдохнувшая, пришедшая в себя, рассказала обществу о приключениях, изложенных в этой книге. Хотя прекрасная дева была истощена и измучена, она всем понравилась, и наши распутники, рассмотрев ее как следует, не могли не отдать ей должное.
— Да, — заметил один из них, тот самый, кто скоро будет фигурировать в приключениях сестры Жюстины, — да, друзья, вы видите перед собой «Злоключения добродетели», а это, — продолжал он, показывая на Жюльетту, — это, дорогие мои, «Торжество порока».
Остаток вечера посвятили отдыху, наутро Жюльетта объявила своим друзьям, что желает рассказать сестре свою историю, дабы, прибавила она, бедняжка осознала, как надежно небо защищает и всегда вознаграждает порок и в то же время попирает и унижает добродетель.
— Послушай меня, Жюстина. А вас, Нуарсей и Шабер, я не призываю еще раз выслушивать подробности, к которым вы слишком причастны, чтобы не знать их. Проведите несколько дней в деревне, а когда вернетесь, мы решим, что делать с этой девушкой. Вас же, маркиз, и вас, дорогой шевалье, я прошу послушать мой рассказ, чтобы вы могли убедиться, что не зря Шабер и Нуарсей говорят, что на свете очень мало таких выдающихся женщин, как я.
Они прошли в великолепный салон. Компания разместилась на диванах, Жюстина села на простой стул, и Жюльетта, улегшись на оттоманку, приступила к повествованию, которое читатели найдут в следующих томах.