– Мяу! – поднялся на задние лапы и вновь показал когти тезка.

– Подожди, – отмахнулся от кота Павел.

Тесть не подошел, не дождался. Значит, была опасность. Выходит, среди отдыхающих, которые забавлялись около пруда, был враг. И тесть это понимал. Вряд ли он куда-то просто спешил – хотя бы потому, что нашел время изображать рыбака. Неизвестно, сколько еще дней он просидел бы там с удочкой. Враг был, но тесть записку оставил. Получается, он предполагал, что ее прочтут и враг будет знать, что Павел появится в указанном месте. Для чего тогда он ее написал? Думает перехитрить противника и спасти дочь или Павел – все-таки приманка? Или дичь? Тогда почему враг не взял его сразу у пруда?

Звона в ушах не было, но голова разваливалась на части. Павел поднялся, прошел на кухню, насыпал коту еще корма и отыскал в двери холодильника набор маляра-плейбоя. Под прозрачной крышкой были навалены презервативы, какие-то крема и массажные масла, упаковки но-шпы и цитрамона.

– Спасибо, Дима, – в который раз кивнул Павел отсутствующему и запасливому приятелю и проглотил сразу две таблетки.

Время шло к ночи.

Он вернулся на диван и опять взял в руки карандаш. Дописал в круг Томки: «обморожение на руке Деда». Пометил со знаком вопроса – экстрасенс или ведьма. Хмыкнул на втором слове. Провел тонкую линию от серого к Алексею. Именно Алексей научил Павла справляться со звоном и пальцами. Хотя ведь он мог оказаться и противной стороной? Той самой, против которой была и Томка, и тесть. В любом случае Алексей действовал так, словно знал о том, что однажды Павла будут вычислять. Тонкая линия соединила майора с обоими дядями Федорами. И тем, что замерз в Хибинах, и тем, что погиб под уазиком. Еще одна линия соединила тестя и фотографию неизвестной девчонки.

Схема постепенно превращалась в запутанную паутину.

В конце концов, Павел обвел жирно ментов и бандитов и приписал – просто угроза. Возле имени Жоры поставил несколько вопросительных знаков и пометил – «слишком деятельное участие в судьбе, бесплатная крыша, покровитель, нужны объяснения». Точно такая же фраза появилась и у имени Алексея. Завтра с ним нужно будет встретиться. Встретиться, хотя записку обязательно читали и бандиты, и менты. «Деятельное участие» нашло место и у имени дяди Федора. И новая линия вычертила новый треугольник: Жора – Алексей – дядя Федор.

Тезка высунул усатую морду из кухни, подбежал к Павлу, запрыгнул к нему на руки и требовательно уткнулся в руку.

– Нажрался, – понял Павел и, прикоснувшись пальцами к шее зверя, завел маленький урчащий моторчик. – Все правильно. Поели – можно и поспать.

31

Сны напоминали тяжелое и сырое белье. Павел лежал на какой-то постели, не мог пошевельнуться, и прямо на него укладывали сначала матрас, потом натягивали простыню, бросали подушки, готовили одеяло, и кто-то тяжелый и бесформенный ложился сверху, ворочался, кряхтел, и проволочная сетка кровати раздирала спину Павла в кровь.

Он проснулся в холодном поту. Стряхнул кота, который старательно мостился у него на лице, и мгновенно понял, что красные глаза его матери, ее смерть произошли из-за него. Тогда, почти двадцать восемь лет назад, кто-то направил на него такой же газоанализатор, и мать погибла, прикрывая его своим телом. Все из-за него. Не из-за Томки, а именно из-за него. Все и всегда происходило вокруг него – отец, мама, странный дядя Федор, Алексей, который обучал его неизвестно чему, вездесущий добряк Жора, даже Дюков со своей покрасочной камерой, и сама Томка! И люди, которые гибли от тесака неизвестного мясника, взрывы – все это происходило именно вокруг Павла! И Томка бежала от него только поэтому! Почему же она написала это «Паша! Я в беде!»?

В двери заскрежетал ключ. Павел мгновенно оказался на ногах, посмотрел на часы – было уже восемь утра.

– Заспался ты, парень, – пробормотал он с досадой.

– Мяу! – потребовал еды тезка.

– Секунду! – сунул ноги в брюки Павел, воткнув пистолет за ремень сзади.

– Кис-кис! – послышался девичий голос из коридора.

– Кто там? – нарочито громко окликнул неизвестную Павел.

– Маша, – робко послышалось в ответ. – А вы дядя Шарман?

– Шермер, – усмехнулся Павел, застегивая рубашку. Дюков был в своем репертуаре.

В коридоре стояла девчонка лет четырнадцати. Она была чуть полновата и явно стеснялась своей полноты, хотя ее девичья припухлость никак не намекала на будущую победу над стройностью и привлекательностью. Голова девчонки чуть выдавалась вперед, но только для того, чтобы получше рассмотреть странного белоголового дядю с черной пробивающейся бородкой. Едва она его рассмотрела, как тут же выпрямилась и разрумянилась, пряча правую руку в складках легкого сарафана. В левой у нее была клетка для кота.

– Понятно, – кивнула она и смешно поджала губы, что вызвало у Павла какое-то смутное воспоминание. – Значит, Шарман зовут кота?

– Нет, – улыбнулся Павел. – И кота тоже зовут Шермер. И знаешь, ты будешь смеяться, но мы с ним вовсе не родственники!

Она и в самом деле прыснула, после чего Павел немедленно уверился – перед ним стояла дочка Василисы, которую весь отряд Жоры называл мамкой, хотя она едва перешагнула за тридцать пять лет. Да, спутать было трудно: увеличь Машу в полтора раза по всем параметрам – и получишь точную копию прототипа, то есть Василисы. Вот, значит, где залег Дюков? Выходит, все-таки не уехал?

– Не испугалась? – спросил Павел девчонку, которая наконец добралась до кота и теперь раздумывала – сразу запихать его в клетку или предварительно заласкать до умопомрачения.

– Не-а, – протянула Маша. – Дядя Дима сказал, что если окна закрыты шторами, значит, у него ночует дядя Паша Шарман… простите, Шермер.

– А не позвонила почему? – не понял Павел.

– Дядя Дима сказал, что звонить не надо, – пожала плечами Маша. – Но если надо, я могу выйти и позвонить.

– Не стоит, – улыбнулся Павел. – Ты не против, если я быстренько умоюсь? А потом мы выпьем чаю.

– Я поставлю чайник! – вскочила на ноги Маша и уже из кухни закричала: – А конфеты у дяди Димы есть?

– Должны быть, – откликнулся Павел. – Непременно должны! Все, что найдешь, – твое. Только смотри, чтобы они были без коньяка внутри. И без водки! Почему так рано?

– Для меня не рано. – Девушка гремела на кухне чашками. – Мамка гоняет по утрам на пробежку. И дядя Дима сказал: кто рано встает, тому Бог подает. Он такой забавный!

– Интересно, – пробормотал Павел, – какими глазами смотрит этот дядька на тебя, Маша.

Он сунул голову под кран, быстро смыл остатки сна и с сожалением взглянул на душевую кабинку. Ох, как бы она ему сейчас не помешала! Но какое-то нехорошее чувство подсказывало, что следует поторопиться. Однако что бы такое могло случиться, чтобы он не почистил зубы?