– Сейчас скажет, что смолой заляпал, все равно бы не смог отстирать, – сдвинула брови Кессаа.
– А на Веге ведь лица не было! – вздохнул Марик, пряча усмешку. – Хоть бы рукой Насьта ему махнул!
Кусты вздрогнули, и на берегу появился взъерошенный, но счастливый Насьта. Он с подозрением поискал улыбок на лицах спутников и с облегчением выдохнул:
– Куда теперь? В самом деле в Дешту? Или сразу к борским воротам? Пропустят сайды в Скир? Мы же в Суйку идем?
– Может быть, – прошептала Кессаа, прихватывая волосы черным платком. – Оглядимся сначала. Да и о подорожных ярлыках следует позаботиться. Если что – мы из Бевиса. Я Ору порасспросила, в их квартале почти всех хенны порубили, так что ею и представляться буду, а вы уж голову зря не ломайте: кто есть, те и есть. Будем считать, что вы в доме у ее отца, Маэлем его звали, то есть у моего теперь, служили, так со мной и остались. На всякий случай повторяю: в лавке служили! Товар обычный – ткани, иглы, нитки, пряжа, когда и по ювелирной части, когда и из еды кое-что.
– Может быть, стражниками заделаемся? – скривился Марик. – Если что – я в торговле, как крот в кружевах.
– А в охранной службе, стало быть, разбираешься? – усмехнулась Кессаа.
– А мне теперь хоть кем, только не в юбку, – пробурчал Насьта и с подозрением оглядел спутников. – Если хоть кто-нибудь проболтается, когда мы вернемся в поселок…
– Очень непросто будет вернуться, Насьта, – серьезно ответила Кессаа и, поправив на плечах мешок, полезла по крутому, поросшему колючему кустами берегу наверх.
Спутники выбрались на тракт через лигу. Дорога шла по краю выщербленного ветром и бедного на траву плоскогорья, с высоты открывался вид на величавую и широкую ленту Манги, вот только рассматривать реку не пришлось. Тракт был запружен беженцами. Бесконечным потоком люди шли, ехали на телегах и верхом в сторону Ройты. Здесь были и старики, и юнцы, и женщины, и мужчины. Мычали коровы, в ящиках посвистывала домашняя птица, но люди молчали, если не считать тихого, пронизанного ужасом говора, причитания старух и частого детского плача. В вытянувшейся на многие лиги толпе смешались дештские сайды и корепты, измученные и оборванные дучь и сухие, горбоносые кемь, баль и учи. Мелькали еще какие-то лица, проглядывали сквозь дорожную грязь незнакомые одежды, слышался невнятный шепот, похожий на бессмысленное причитание над заросшим травой могильником, и все это почти уже смешалось до однородной массы, припудрилось пылью, надело маску усталости и горя и теперь брело предсмертным человеческим месивом по узкой полосе бесплодной земли между отрогами неприступных Молочных пиков и непреодолимой водной преградой к рептскому городу Ройте.
– Война, – прошептал отчего-то словно уменьшившийся ростом Насьта.
Марик собрался уже приободрить спутника, но Кессаа вдруг шагнула в поток и пошла среди людей и повозок, отмеченная обожженной рукоятью колючки, словно черешком лесного яблока. Марик немедленно толкнул Насьту в плечо и бросился следом в толпу, о чем пожалел тут же: по обочине надо было спешить, но нагнать сайдку он смог едва ли через четверть лиги.
– Значит, все-таки в Ройту? – прошипел он ей на ухо, когда дорога начала забирать вверх и среди корявых горных сосен показались серые крыши и темная громада то ли постоялого двора, то ли сторожевой крепостенки.
– А ты как хотел? – прошелестела Кессаа и тут же щелкнула по уху юркого мальчишку, пристроившегося к мешку Марика. – Идти теперь в Дешту – верный способ обратить на себя внимание не одной тысячи человек. Да и нет уж, скорее всего, пути через Борку. Ты, парень, следи за своим мешком сам, а? Это не лес, тут рот разевать не следует, а то ведь и без штанов можно остаться.
– Вот демон! – словно в подтверждение ее слов выругался за спиной Насьта, и вслед за этим раздался топот малолетнего добытчика. – Едва кошель не срезал!
– У тебя и кошель имеется? – удивился Марик, но Насьта разговора не поддержал. Идущие сразу за ним четверо рослых сайдов, по виду отец с тремя сыновьями, явно сочувствовали не ремини, а растворившемуся в толпе мальчишке.
– А ну-ка! – Неожиданно для Марика Кессаа схватила его за рукав и легко выдернула на обочину.
Через мгновение рядом оказался Насьта. Сайды разом повернули головы в их сторону.
– Сюда, – махнула рукой Кессаа в сторону каменного здания, к которому они успели приблизиться. – Пришла пора поговорить.
У постоялого двора – а безыскусное здание, судя по болтающемуся над крепкой дверью набитому песком старому меху из-под вина, оказалось именно им – было немноголюдно. Человеческий поток почти не выплескивал через границы тракта, словно боялся высохнуть на серых, еще не успевших нагреться под лучами утреннего Аилле камнях. Впрочем, у коновязи стояло с пяток лошадей разной степени упитанности и дороговизны сбруи, а на пяти широких ступенях у двери сидели три стражника-репта с уже привычными косами на спинах, стараясь придать испуганным лицам выражение отчаянной храбрости. Один из них приоткрыл рот, собираясь о чем-то спросить Кессаа, но она прошла мимо с таким видом, что стражник счел за лучшее старательно зевнуть.
– Постоялые дворы все такие? – почесал затылок Насьта, едва перешагнул через порог и оказался в полупустом мрачном зале с плохо выскобленным полом и затянутыми паутиной стропилами под потолком. Марик предпочел удивляться молча – даже каменный дом у желтого утеса не достигал и четверти этой громадины. Впрочем, самым удивительным было то, что весь этот простор пустовал, потому как только один длинный стол тянулся от середины зала к дальней двери и только пять путешественников сидели у одного из его концов и не спеша отдавали дань кушаньям и напиткам.
– Больше ни слова! – разъяренно прошипела Кессаа и опустилась на скамью у пустого конца стола.
Марик и Насьта, обескураженно поглядывая друг на друга, сели напротив. Марик, правда, хотел спросить, что же такое все-таки «постоялый двор», кто тут живет и всех ли угощает хозяин, а также почему они вошли, ни у кого не спросив разрешения, но злой взгляд сайдки подсказал ему, что с расспросами лучше обождать.
– Молчите, – повторила Кессаа и резко отчертила пальцем тот край стола, у которого они уселись. – Сейчас говорить буду я – хотя бы потому, что меня не слышно, когда я этого не хочу.
Марик хотел было возразить, что голос у Кессаа звенит громковато для скрытной беседы, но почувствовал магию и вновь отложил распирающие его вопросы.
– Мы на чужой земле, – начала быстро и отрывисто чеканить Кессаа. – Если хотите выжить, вы должны слушаться меня беспрекословно, даже если я просто кивну или щелкну пальцами. Вопросов не задавать, за исключением случаев полного и неразрешимого неразумения. И вот еще что! Необходимо думать, даже когда этого не хочется делать, и не раздумывать, когда промедление опасно. Понятно?
Марик и Насьта переглянулись, но ни один не нашел в лице спутника ни понятливости, ни разумения.
– Мы прошли в толпе беженцев всего лишь четверть лиги, – понизила голос Кессаа. – И что? Что вы успели сделать за это время? Сначала проспали, когда я вошла в поток людей, затем ринулись догонять, привлекая к себе всеобщее внимание. Хорошо еще, что не побежали по обочине тракта, однако скольким людям наступили на ноги и скольких растолкали локтями? Один, – она строго посмотрела на Марика, – подпрыгивал то и дело, чтобы рассмотреть меня, при этом опирался на древко из красного дерева, оплетенное стальной проволокой, изображая то ли молодого и заносчивого мага с посохом, то ли погонщика королевского стада коров. Второй, – уничтожающий взгляд достался и Насьте, – мало того что чуть не остался без кошелька, так еще и возвестил всем окружающим, что он у него есть. Это, кстати, и Марика касается.