– Айра! – с опаской окликнул колдунью юный аруховский ученик. – Держи коня.
Колдунья ловко перехватила поводья, быстро ощупала притороченные к седлу мешки, оружие, одним движением взлетела в седло. Пять пар беспокойных глаз уставились на нее.
– Не отставать от меня больше чем на пять шагов, – прошипела Айра в сторону юнцов и направила коня к воротам.
Десятник, разглядев в седле девчонку, которая чуть ли не с середины ночи торчком промаялась на холоде, сделал шаг вперед, чтобы остановить, проверить мешки, ущипнуть за колено, а то и повыше, но не успел. Айра щелкнула пальцами, и командир вместе с собственной стражей и подвернувшимися под руку странниками мгновенно присел. Досада на его лице сменилась ужасом. Айра ударила воина в плечо, сбила с ног, усугубив страдания несчастного, и под дружный вой стражи выскользнула из крепости. Уже за крепостной стеной колдунья придержала лошадь и с удовлетворением подумала, глядя на взмокшие лица юнцов: «Устояли! Но так ведь и я осторожнее была, чем обычно».
Катилась по разбитой дороге праздничная повозка. Пощелкивал бичом над спиной лошаденки, украшенной зелеными ветвями корептской сосны, Яриг. Пощелкивал да сутулился, натянув на голову шляпу чуть ли не до самых плеч. Молчала, прижавшись к ободу с пришнурованным тентом, кутаясь в теплую овчинную шубку, Кессаа. Зиди обернулся один раз, пригляделся к вспыхнувшему через сетку платка молодой невесты взгляду и больше глазами не косил. И так чувствовал себя старым пнем, на котором вдруг ни с того ни с сего зеленая веточка проклюнулась.
– Нельзя по-другому, – увещевал Кессаа прошедшей ночью Яриг, когда девчонка вдруг воспротивилась ехать в храм в свадебной повозке. – И лиги не пройдете, стражники руки за спиной скрутят!
– Примета плохая, – твердила Кессаа. – Попусту в свадебной повозке прокатиться – счастья не видать.
– А жизнь, выходит, дешевле счастья ценишь? – кривился Яриг.
Кессаа только вздыхала и опускала лицо на руки. Вымывшись в закутке горячей водой, она постаралась стянуть короткие волосы в упругий пучок, но все равно с выцветшими ресницами и бровями напоминала очаровательного то ли мальчишку, то ли вовсе лесного зверька. Правда, сердце у Зиди вырываться из груди все равно начинало, стоило ему только взгляд бросить на девчонку.
Только на трактирщика она впечатления никакого не произвела. Порой казалось, что он готов задрать на ней только что выданное шерстяное платье и пройтись по округлым ягодицам прутом или кожаным ремешком. Однако вместо этого Яриг с досады выхватил из-за пояса нож и всадил его в стену с десяти шагов. Хорошо всадил, не по-бальски, но умело. Не оставил он беглецов в трактире, отвел в неприметный домик ближе к северным воротам, отправив его хозяина за свадебной повозкой, продумал, как каменный мешок, что по дороге в бальский лес лежал, миновать, но на упрямство Кессаа напоролся.
– Нет, ты скажи мне, – трактирщик присел за стол, за которым вот только что все трое успешно победили не только сегодняшний голод, но и завтрашний, – ты сама-то понимаешь, что дорога на юго-восток из Дешты одна? Что ни обойти распадок, ни обползти его нельзя, куда бы ты не собиралась – в храм ли, в бальский лес вместе со спасителем своим, в Суррару, за реку, в корептские предгорья? Не успеем!
– Понимаю, – кивнула Кессаа.
– А то, что только свадебную повозку никакой стражник не тронет, понимаешь?
– Понимаю, – согласилась Кессаа.
– А чего ж ты упрямишься? – Яриг шлепнул ладонями по выскобленным доскам. – Или не знаешь, что приметы на того действуют, кто их примечает?
– А вдруг он увидит? – наконец вымолвила Кессаа.
– Кто? – не понял Яриг.
– Лебб Рейду, – еле вытолкнула заветное имя Кессаа. – У меня встреча с ним завтра в храме.
– Не увидит! – Одноглазый едва не проломил кулаком столешницу. – Ты же в платке будешь.
– А если б и увидел? – вдруг буркнул Зиди. – Что он тебе, слово какое дал?
Вот тогда и вспыхнул ненавистью взгляд Кессаа. Затихла девчонка, молча собираться стала, молча улеглась поспать на короткое время, только головой мотнула, когда Зиди спросил, как с магией ее, способна ли предъявить стражникам что-нибудь по необходимости.
– Оставь ее, – пробурчал тогда Яриг. – Расплелось у нее в мозгах что-то. Ничего, такое бывает. Это как в драке: чтобы в глазах посветлело, надо на два удара по собственной морде сторговаться.
– И с одного удара можно на вертел отправиться, – не согласился Зиди.
– Можно, – кивнул одноглазый и добавил: – Ты, что ли, ее вертелом стать хочешь?
Засмеялся было трактирщик, но вовремя замолчал. Побледнел Зиди, кулаки стиснул. Наполнил Яриг чашку холодной водой, сунул в руки баль:
– На-ка, остынь. Если росток из земли за кончик тянуть, он быстрее не вырастет. Помогу я девчонку тебе до храма доставить. Сторгуемся за один золотой?
Зиди было все равно. Он бросил на топчан кожух, лег и почти заставил себя уснуть, повторяя, как заклинание, только два слова: «Старый дурак, старый дурак, старый дурак».
Утром, едва баль открыл глаза, Яриг не замедлил усмехнуться:
– Лучше бы уж ты храпел. Одного я так и не понял, о ком бормотал-то? Обижаться мне на тебя или сочувствовать?
– А ну тебя, – отмахнулся Зиди, наклонившись над бадьей с водой. – Девчонку лучше буди.
– Так она встала уже, – ответил Яриг.
Зиди стряхнул с лица капли и вновь наткнулся на обжигающий взгляд. Кессаа так и не сказала ни слова. Ни когда распихивала по одежде немудрящие ведьминские амулеты, ни когда Яриг оседлал лошадь и Зиди запахнул Кессаа на утреннем морозце в теплую овчину, ни когда на северных воротах Яриг придержал повозку, чтобы разминуться с тысячей воинов, ни когда их обогнали сначала воины Рейду, среди которых мог быть и Лебб, затем три темные быстрые тени на крепких лошадях, а уж за ними и молодая колдунья в сопровождении пяти магов-юнцов. Кессаа сидела настороженно, но в какой-то момент вздрогнула и придвинулась ближе к Зиди.
– Седд Креча с Гурингом вроде на войну собрались, – обернулся в светлеющем сумраке Яриг, когда всадники скрылись из виду. – Старый маг одно время служил дому Креча, а лет пятнадцать или десять назад сослался на преклонный возраст и осел в храме Сади у Ирунга, лекарствовать стал. Я уж думал, что он помер, а он верхом разъезжает и опять с Седдом! Правда, не иначе как в трактире каком со скирской стражей что-то не поделил, пробежались кулаки по колдовскому лицу.
– Что он был за маг? – вдруг нарушила молчание Кессаа.
– Ну, я с ним мехи не развязывал, – Яриг щелкнул бичом, – но, слышал, маг серьезный. Вроде как отшельник. По молодости в одном храме был, затем где-то за речкой Мангой у лесных шаманов ремини ума набирался, потом к другому храму прибился, но и там не заладилось. У нас же старшие жрецы любят, чтобы все младшие в рот им смотрели, пол перед ними натирали, а как пройдут – золотом следы их раскрашивали. А пуще другого они не любят, когда приходит в храм послушник, которому они сами не ровня. Кто ж захочет соперника воспитывать? Но Гуринг, несмотря на все свои таланты, соперником никому не был.