— Ты. Я увидела в тебе Тень.
— И уцелела? — холодно спросила я. — Или узнала?
Она больше не могла сдерживаться, крик ее ударил меня в лицо.
— Ты ничего этого точно не знаешь! Ты все выдумываешь! Мой отец был агентом Света!
— Твой отец имел знак Близнецов. Две стороны, два лица, верно?
— Ты сомневаешься в его верности? — Она плюнула мне в лицо. Судя по реакции остальных, такой они Грету не могли себе даже представить. — Он отдал свою жизнь ради организации!
Я вытерла слюну со щеки.
— И, конечно, это тебе причинило большое горе.
— Прошу прощения. — Она скрестила руки на груди. — Но если мы говорим о моем отце, нужно ли мне напоминать о твоем, Оливия? О, но это ведь не твое настоящее имя. И кто теперь скрывает от нас кое-что?
Я заставила себя успокоить дыхание и негромко ответила:
— Нет, напоминать мне не надо. Но позволь напомнить и тебе, что ни добро, ни зло не являются наследственными. Нужно делать выбор.
Она задрала подбородок, ее сердцеобразной формы лицо вызывающе застыло.
— Если бы я решила предать отряд Зодиака, то те, с кем я прожила здесь два года — сверхъестественные существа! — почувствовали бы Тень во мне. Они умеют определять намерения.
— Хочешь сказать, что они не смогли? — Я изобразила удивление. Я, конечно, уже знала причину этого, но не хотела ее объяснять. Важно было, чтобы они открыли это сами.
— Я не чувствую никакого запаха, — признался Феликс.
— Я тоже.
— Грета права, — произнес наконец Хантер. — По крайней мере один из нас должен был обнаружить, что с ней что-то не так.
Остальные отрицательно качали головой, когда я смотрела им в глаза. Когда я взглянула на Грету, та самодовольно улыбнулась. Я вернула ей улыбку, заставив вздрогнуть.
— Ну, а я могу. Запах, как из глубины земли: сера и жар. Пахнет глубоко погребенными телами, гниющей плотью, насыщающимися червями. — Говоря это, я медленно шла по коридору и закончила, остановившись перед Хантером. Я наклонилась к нему, почти соблазнительно; коленом прижалась к его телу, задела его рукой, мое дыхание согрело его шею. Я глубоко вдохнула. — Не как ты. Ты пахнешь дымом, поднимающимся от горящего лагерного костра. Пахнешь древесиной, травой и дикими животными; пахнешь разлетающимися угольками. Похоже?
— Если ты так считаешь.
— Что? — я отстранилась от него. — Ты не чувствуешь собственного запаха?
Он, не мигая, уставился на меня.
— Да, я ощущаю запахи эмоций. Ощущаю запахи адреналина и пота, когда работаю, но основной компонент, образующий молекулы запаха, слишком близок мне. Я не могу определить его.
— Значит, ты не можешь определить запах, скажем… — Я осмотрелась, словно в поисках цели. И нашла ее в Грете. — … ее?
Хантер переводил взгляд с Греты на меня. У Майкаха отвисла челюсть.
— Я могу.
— Я тоже. — Ванесса нахмурилась. — Я чувствую и запах Грегора.
— Это нелепо! — выпалила Грета.
— Майкаха тоже, — кивнул Грегор. — И Уоррена. Пришла моя очередь довольно улыбнуться.
— Запахи привязаны к эмоциям. Когда Грета с помощью гипноза обнаруживает что-то глубоко личное, она помечает его. И когда вы испытываете эту эмоцию, выделяете феромоны, которые привлекают агентов Тени.
Но, помечая вас, она берет флакон с вашей сущностью и вводит себе, так что ее подлинный запах становится для вас всех неощутим.
— Потеря обоняния, — услышала я шепот Феликса.
— Она привязывает вас к себе, как Майках соединил Уоррена и меня. Именно это она пыталась проделать со мной, когда я проснулась в ее кабинете. — Я увидела силуэт в конце коридора и подозвала Гену. — Конечно, вы не должны верить мне на слово.
Все повернулись, ощутив это движении; псе, кроме Греты, которая продолжала жестко смотреть на меня.
— Есть причина, по которой она держит попугайчиков в своей комнате и в кабинете… — На этот раз и Грета повернулась. — И это не любовь. [56]
Все следили, как медленно идет Рена, и слышали учащенное дыхание Греты. И по мере приближения Рены я чувствовала растущее любопытство остальных.
Она держала котенка. Черно-белый, с клочковатой шерстью, он мирно спал и ровно дышал, лежа на ладони. На изуродованном лице Рены застыла легкая улыбка; Рена добралась до Греты и протянула ей спящего котенка.
Мгновение ничего не происходило. И вдруг тело котенка напряглось, глаза раскрылись, мигнули раз и остановились на Грете. Спина котенка изогнулась, каждый волосок встал дыбом, затем он зашипел и, выставив когти, яростно кинулся на Грету.
Грета ударила Рену по руке, отбросив котенка.
Хантер прыгнул и подхватил котенка, не дав ему упасть на бетон. Грета побежала в свой кабинет. Грегор подставил ей подножку, и она растянулась, как чучело без позвоночника.
— Птицы были предлогом, чтобы не допускать кошек, — сказала я, когда крики в коридоре стихли. — Не кабинет и комната — единственные места, где она не может полностью скрыть свой запах.
Грета покатилась по полу. Глаза ее были широко раскрыты, нов них был не страх, а безумие, они жгли меня неутолимой ненавистью. Отвратительный темный цвет, подобный дыму, окутал ее тело. Она переводила взгляд с одного на другого, как будто видела в первый раз.
— Ваш драгоценный руководитель к завтрашнему утру будет мертв.
— Надо бы послать тебя по проходу, — заметил Феликс. — Ты заслуживаешь быть сожженной заживо.
Грета плюнула в его сторону, не стараясь больше скрывать свою теневую сторону. От нее пахло червями и гнилыми яйцами, запах разложения буквально истекал из ее пор.
Ванесса подошла к ней, от отвращения сморщив нос, глаза ее горели яростью.
— Может, просто оставить се с кошками. Ее и ее маленьких попугайчиков.
— Я растила твоего отца. — Рена покачала головой. — Он был бы очень разочарован.
— Он к этому привык, — возразила Грета, но никто ее не пожалел.
— Но у нас нет возможности… — Резкая боль взорвалась у меня в груди, и я согнулась: ноги меня не держали. Упала на пол, раскрыв рот в беззвучном крике; Хантер попытался поднять меня, но я сопротивлялась. Мне нужно было ощутить под собой землю, ухватиться за нее. — Уоррена снова пытают.
Грета ухмыльнулась.
— Тульпа понял, что вы меня разоблачили. Теперь его убьют… и все из-за нее!
Она указала на меня.
Уоррен кричал у меня в голове, боль терзала нас обоих, но ничего не исходило из моего рта. Потом тошнотворная спираль ввинчивалась все глубже и глубже внутрь меня, и я знала, что Уоррен, где бы он ни был, потерял сознание. Но это не остановило Аякса. Он рассмеялся, и этот смех отозвался в моем сознании. Подошва сапога саданула меня по почкам, меня вырвало, и Грета присоединилась к его смеху, когда моя челюсть треснула от последнего удара, хотя на самом деле меня никто не тронул. Я обрадовалась тому, что Уоррен без сознания, но содрогнулась от мысли, что он очнется.