— Древнее это кладбище или нет — значения не имеет, — отозвался Тиир. — Ни один народ не обрадуется, если чужеземцы оскверняют его храмы или тревожат мертвецов. Но насчет того, что хозяин лодки сам утопил ее, я не согласен. Кто же это делает на мелководье? И почему лодка только одна, если это кладбище?
— Мудрецов у банги маловато! — хихикнул Ангес.
— Лодки будем искать, — нахмурился Леганд. — Тем более что иначе нам отсюда не выбраться. Нужно найти место, откуда отплыла лодка. Берег заканчивается в полуварме шагов отсюда. Вертикальная стена уходит в воду. Мхи некогда росли под водой. Судя по отложениям солей на стенах пещеры, уровень воды был на три-четыре локтя выше. Таким образом, лодочник утопил суденышко никак не на мелководье!
— Но зачем? — не понял Ангес.
— Пока не знаю, — ответил Леганд. — Думаю, что у него были для этого основания. Возможно, он хотел быстрой смерти. Возможно, пытался скрыть лодку. Она изготовлена из дорогого и редкого металла. Значит, лодочник был важной птицей. Но это можно проверить. Согласно гимнам банги, мудрец отправлялся в море Мрака в одиночестве без еды и питья.
— Да уж питья тут в достатке! — воскликнул Ангес.
— Кроме одежды он мог взять с собой только весло и самую дорогую для него вещь, — продолжил старик. — Весло я в лодке видел. Остается найти драгоценность.
Саш невольно проследил за взглядом Леганда и вздрогнул. Только теперь он понял, что это был за предмет. В неровных бликах костра лежал мертвый банги.
— Разве мы можем тревожить прах погребенных? — с ужасом прошептала Линга.
— Где ты видишь погребенных? — удивился Ангес, довольно небрежно отгибая края задубевшей кожи или ткани, в которую банги завернулся перед смертью. — Это утопленник, а никакой не погребенный. Смотри-ка, одни кости остались, а углы одеяла или плаща, что там у него было, сжимает до сих пор! Если кого коробит зрелище костей, можете отвернуться. Прости меня, Эл, что я тревожу прах мертвеца. Кстати, я убежден, что заботиться следует о живых. О мертвых есть кому позаботиться и без нас. О живых надо думать!
Ангес медленно снимал с мертвого банги обрывки истлевшей одежды, обнажая тонкие кости карлика, словно и не чувствовал ужас, охвативший спутников. Тишина повисла над затаившейся во мгле водной гладью. Только шумел недалеко водопад и шелестящим эхом возвращалось бормотание священника.
— Вот! — Наконец Ангес выудил из-под прижатых к животу коленей что-то продолговатое и протянул Леганду. — Неужели это ценнее самой лодки? Представляете, оказывается фаргусская медь стоит много дороже золота! Кто поплывет на жертвенном блюде?
— Я, — заметил Леганд, осторожно разворачивая сверток. — Среди вас я единственный вижу в темноте. Попробую найти еще лодки.
— Надеюсь, что они будут без мертвецов, — подал голос Тиир.
— Не надейся, — ответил Леганд и осторожно положил на камни содержимое свертка.
— Меч! — потрясенно прошептал священник.
На камнях лежал разрубленный на две части клинок. Черное зеркальное лезвие, отсвечивающее желтыми прожилками, было словно рассечено лучом Алателя.
— Тринадцатый меч Икурна! — выпрямился Леганд.
— Не может быть… — едва вымолвила Йокка.
— Не может, — недовольно оглянулся Леганд. — Но это именно он и есть. Мне очень не нравится наша находка. Очень!
— Чем? — недоуменно поднял брови Ангес. — Тем, что меч сломан?
— Тем, что тропа, на которой лежат золотые монеты, скорее всего, ведет не к удаче, а к большой беде! — зло бросил Леганд.
Старик устроился в дрогнувшей под его весом лодке, взмахнул коротким веслом и скрылся в темноте. Еще какое-то время о невидимые своды огромной пещеры отражались тихие всплески, затем звуки исчезли.
— Надеюсь, он вернется, — пробормотал Ангес, вглядываясь в темноту.
— Не сомневаюсь, — отрезал Тиир. — Леганд один из самых достойных элбанов, которых я встречал.
— Я как раз не о его достоинстве говорю, — с досадой махнул рукой Ангес. — Какое отношение к достоинству имеет гибель от вражеского меча? Что ждет его на том конце этого моря или озера?
— Он вернется, — уверенно сказал Тиир. — Хотя бы потому, что мы ждем его здесь.
— А если не вернется, то Йокка заморозит воду, — повернулся к колдунье Ангес. — Тем более что вода и так ледяная. А? И мы пойдем по льду!
— Тише! — прошипела Йокка, показывая на уснувшую у огня Лингу. — Не путай меня с богиней! Будь я даже в полном порядке, не наморозила бы и локоть льда! Каждый маг владеет хорошо лишь несколькими искусствами. Все остальное на уровне деревенского колдуна или чуть лучше. Даже Лингуд не всемогущ!
— Дался тебе этот Лингуд, — крякнул, усаживаясь у костра, Ангес. — Меня больше интересует возможность как можно скорее покинуть владения банги.
— Думаю, прежде всего следует выбраться на поверхность, — задумчиво проговорил Тиир. — Непреодолимых перевалов не бывает. Но почему Леганд был так расстроен нашей находкой? Ведь это тот самый меч, о котором, по вашим словам, банги Дженга рассказал Хейграсту? Он может принести несчастье? Но сломанный меч — это сломанный меч. Ни один кузнец не возьмется отремонтировать его.
— Его ценность как раз в том, что он сломан! — сдвинула брови Йокка. — Разрублен мечом Бренга! Если ты увидишь, что на каждом перекрестке подземного города банги установлены алтари Бренга, его ценность станет для тебя понятнее?
— Послушай, Ангес! — вмешался Саш. — Я помню рассказ Дженги. Хейграст передавал его с подробностями. Но там ничего не было про лодку. Я был уверен, что Икурн покончил с собой. Разве это случилось не в пределах Дэзз?
— Именно так! — воскликнул Ангес. — И я был уверен, что вся эта история относится к погибшему миру.
— Вы считаете, что я лучше вас знаю историю Дэзз? — прищурилась Йокка.
Хмель с нее уже сошел, колдунья согрелась, но говорить ей было трудно, она прижимала к груди ладони и то и дело облизывала губы.
— С чего ты взял, Ангес, что Икурн покончил с собой в мире Дэзз? Или отчего ты решил, что Бренг именно в Дэзз-Гарде разрубил его тринадцатый меч? Только потому, что древность этих событий уходит в первую эпоху?
— Банги так считают! — пожал плечами Ангес.
— Те банги, с которыми ты говорил об этом, — заметила Йокка. — Я бы не дала за их слова и испорченной монеты. К счастью, мы не обязаны рассказывать каждому встречному, что осквернили захоронение Икурна.
— Захоронение? — не понял Саш. — Только что я уверился, что мудрецы, удостоившиеся смерти в этих водах, отплывали от берега сами. Но ведь Дженга говорил, что Икурн покончил с собой!
— А разве он не вытащил пробку? — удивилась Йокка. — Завернулся в кожаный плащ, забился под скамью, прижимая реликвию к животу, и вытолкнул ногой пробку. Это не самоубийство? Банги не нужны свидетели. Намерения мудреца банги достаточны, чтобы событие считалось произошедшим! Лиги лет назад Икурн объявил, что прощается с жизнью. Разве он обманул кого-то? К тому же кто тебе сказал, что это прах Икурна? Возможно, один из кланов банги поколениями хранил святыню в тайне от остальных родов, пока последний мудрец не окончил жизнь в Холодных струях!