На ранней заре обманчиво тихого дня Шарим уложил в ящик припасы, наполнил водой пару бочонков, упаковал в дополнительный чехол запасной парус. И стал толкать свой кораблик к стылой воде по темному песку зимнего прибрежья.
— Не делом занят, — буркнул самый сердобольный старик в деревне, пришедший проводить чужака. — Погода испортится уже к ночи. Не вернешься, да и рыбы у берега сейчас нет.
— Все слабаки и лентяи расползлись по домам, — бодро возразил Шарим, изображая должную меру тупости. — На одного рыбака, самого работящего, улова и удачи хватит.
— Тогда прощай, недоумок. — Старик равнодушно отвернулся.
Свои деньги за сушеную рыбу он получил. Канат тоже сбыл удачно, и крючки, и почти новые весла. Совесть очистил, предупредив нелепого сухопутного смельчака о ненастье… Что еще требуется? Вернуться в тепло, сесть у очага и подбрасывать дрова почаще.
Шарим улыбнулся, поднимая простенький парус. Везет ему, определенно. Хоть так, а проводили, даже напутствовали. Глядишь, и доберется до места. Надежды мало, но дело особое. Самое, пожалуй, важное в его жизни.
Ветерок лениво выгнул залатанную бурую ткань, неторопливо оттесняя лодку в открытое море. «Словно в ловушку заманивает», — отметил Шарим. Сначала ласково гладит старый парус, а затем ударит — внезапно, наверняка. Человечья повадка.
Вампир сел на скамью и прикрыл глаза. Соленая вода — она сродни крови. Скорее даже так: она и есть кровь этого мира, родного ему и отзывчивого к близким… Многое может рассказать вода, если спрашивать умеючи. Мама Аэри и сама знала способы, и сына учила. Опустить руку за борт, чуть коснуться пальцами — только подушечками, мягко — кожи моря. Слушать, дышать вместе и постигать. Искать родных. Если получится дать знать о себе — помогут. По ту сторону моря умеют строить превосходные корабли. Жаль, пока до них очень далеко. «Не дозваться, не дотянуться», — с грустью признал Шарим, хаотичное волнение гасит целенаправленный сигнал, растаскивает его, дробит, ломает. Сегодня соленая вода не желает помогать. Ее занимают иные голоса и просьбы.
Стоп. Какие голоса?
Шарим недоуменно зачерпнул холод моря полной горстью. Растер в ладони. Прозрачная кровь океана стекла и каплями простучала по доскам днища. Промолчала… Юноша упрямо повторил поиск. Он шарил в воде, пока не утратил чувствительность пальцев. Пересел к другому борту и попробовал сменить руку. Пока греется правая, левая пусть померзнет в воде. Она, если верить маминой памяти, не годится для отправки сообщения, тем более чужим, незнакомым и не настроенным на прием. Зато чутче ловит сигналы от родных. Можно попробовать именно ловить. Глупо, но вдруг?
С третьей попытки, синея от холода и проклиная свое упрямство, Шарим нащупал голос. Сперва не поверил, но засучил рукава и сунул в воду обе кисти, до самых запястий. Ощущения сделались четче. Удалось определить направление и расстояние. Невозможные дважды!
Те, кто говорит с водами, — на севере, у самого берега, довольно близко. И они — родичи. Существа расы ампари, именуемые людьми (постоянно все путающими и переименовывающими) вампирами.
— А туда-то я доберусь, — вслух подбодрил себя самого Шарим. — Точно!
И стих, ежась и сомневаясь. Лезть в одиночку к острову, расположенному у входа в Срединный канал? Оттуда начинается водная дорога к столице. Плохое место, опасное. Поблизости сейчас находится, может статься, младший зрец людей. На душе темно и сумрачно. Голос крови молчит, не облегчая выбора пути. Значит, мамин приказ можно исполнить, направив лодку к северу? То есть там, у острова, не просто ампари, но один из лордов?
Шарим опасливо глянул на темную воду. Снова переливать в ладонях этот жидкий лед он не решился. Скоро погода испортится, надо готовиться к этому. Ветер уже крепнет, определяется с направлением: тянет к востоку, норовя возвратить в деревню. Чуть поправляет курс к северу… Не так уж и плохо! Шарим прищурился, окончательно решив: он рискнет. Пойдет вдоль берега, отдыхая там, где придется. Если кто-то и не похож на кровожадную тварь, так именно он. Нищий рыбак, мальчишка, потерявшийся в зимнем шторме. Хорошая легенда на одну ночь. Согреться у очага, продать за пару медяков свой улов. Всхлипывая и кашляя, рассказать историю ужасных злоключений. И снова в путь, пока не разобрались, не всмотрелись и не сообщили о незнакомом человеке управляющему местного знатного рода или страже ближайшего поселка.
До южной оконечности острова по воде при подходящем ветре дней пять пути. Значит, именно туда он двигаться не просто может — должен!
Очень скоро Шарим гораздо более отчетливо осознал, каким безнадежным было его намерение переплыть море. Не имея опыта и сноровки, бороться с зимним штормом даже один день без передышки и помощи — тяжкая работа, отнимающая все силы. У очага в первой рыбацкой деревеньке не пришлось изображать кашель и хрип. Собственно, туда его, полумертвого, с отмели притащили местные жители. Он промерз до костей, начисто потерял голос и проголодался как зверь. Утром, чуть отдышавшись, с изумлением нащупал два обмороженных участка на коже лица. Не было настоящих холодов! Впрочем, весь день вдали от берега… Без привычки и без навыка никакая выносливость не поможет. Шарим благодарно принял у старой хозяйки лачуги гусиный жир в глиняной плошке. Отдал ей свой ничтожный улов в оплату и упрямо потащился к берегу отвязывать лодку. Женщина плакала, глядя вслед милому мальчику, явно сошедшему в море с ума, неудержимо стремящемуся кого-то найти…
Во второй раз удалось пристать через двое суток. В третий раз он отлеживался целый день, блаженно и бессмысленно улыбаясь жаркому огню очага.
Спустя восемь дней Шарим рассмотрел сквозь густо затертый снежной пылью вечер темный силуэт острова. Прикрыл ненадолго слезящиеся глаза, покрасневшие от ветра, усталости и соленых брызг. Снова разлепил веки и убедился: черный базальт. Весь этот остров, подсказала память его крови, именно таков. Жуткое место. В давние времена ампари звали его Вратами Безумия Ролла. Здесь чаще всего случались прорывы. И демоны приходили в мир, чтобы уничтожать всех, овладеть Дарлой. Ампари вставали на их пути и, не считаясь с ценой, отстаивали мир, которому были родными по крови.
Усталость притупляет впечатления. Ужасный остров? Пусть. Все равно суша, твердая и надежная. Заслон от ветра, затеявшего с самого утра коварный удар — смену направления и затем неизбежный шторм. Пока что масса воздуха ворочается и дышит, мнет тучи, нагнетает черноту и копит силы, чтобы задуть с севера, прямо в лицо, погнать лодочку назад. Шарим закашлялся и устало дернул ворот вверх. Ветер опоздает навредить: он уже добрался, справился! Вот отличная закрытая бухта. «Погода сносная», — упрямо заверил себя юноша. Облака, пусть и темные, имеют довольно мирный вид, вблизи берега шторм не разгуляется. Значит, ночь он проведет спокойно и безопасно. Разведет костер, покушает и отдохнет назло всем демонам.
Шарим вытащил лодку на отмель и привязал. Миновал полосу влажного, скрепленного изморозью песка и выбрался на каменный бок черной скалы. Осмотрелся, приглядел уютную щель, закрытую с трех сторон и защищенную сверху нависающим карнизом. Сбросил сумку, обозначив ею место привала. И стал собирать обломки древесины, радуясь их обилию. Приметил здоровенную корягу. Усмехнулся своей жадности, но шагнул за добычей в воду. Сапоги он купил, натерпевшись в первые два дня, наилучшие. Не промокнут. Пальцы руки коснулись воды на короткий миг. И голоса, до сих пор не желавшие опознаваться, вдруг обрели полноту силы.