Люди странные, их трудно понимать, они ведь и сами себя чаще всего не понимают. Мотивов поступков, движений души, склонностей характера… С женщинами людей и того сложнее. Женщины людей почему-то обожают охотиться на него, одиночку. Полагают, что можно спрятать простоту идеи трофейной охоты за красивыми словами, хотя знают о способности чуять намерения. Не получив желаемого и не блеснув в свете с редкостным ухажером, мстят, считая врагом, назойливо надоедая… И хуже: пытаясь бить на жалость и требовать спасения из самостоятельно созданных проблем.
Джан зашла дальше всех. Поселилась в нелепом городишке и заявила, что рано или поздно инспектору Йяллу придется ее спасти или пожалеть о своей подлости, приведшей к трагедии. А вот – не он спас, бывает и так.
– Йялл, тебе грустно? – Сати забеспокоилась, ловя руку брата. Прикрыла веки и сосредоточенно вздохнула, почесала за ухом. – Ты думаешь о Джан? Неправильно как-то думаешь, холодно. Хотя… я помню ее первые дни там, в нашем городишке. Мы с Лорри ставки делали: сколько продержится. Я ей в окно змею бросила. Как она кричала… потом плакала, сидела на пороге с вещами и собиралась уехать. И мне было ее совсем не жалко.
– Змею?
– Не ядовитую, – замотала головой Сати. – Она к бабушке Томи отказалась идти ночью, потому что, мол, не срочно, потерпит. А я сразу сообразила: боялась из-за двери нос показать. Сидела под замком и ждала, пока ее спасут, вернут в большой мир. Гордая, сама спасаться туда не захотела… Потом в ней что-то переменилось. Сейчас странно и вспоминать ту Джан, которая была раньше. Сплошной страх в ней был, а еще презрение и обида. Много обиды. Это из-за тебя?
– Я ей сказал, что она не способна лечить, потому что у нее пустая душа, – нехотя признался Йялл. – И еще сказал, что в стае больных не сортируют на нужных и бесполезных, что из вашего города она сбежит в три дня, если рискнет хоть раз заночевать. Я был здорово зол, Сати. Опять же мало ли что и кому наговорил? Давно это было…
– А что пообещал? – прищурилась премудрая сестра.
– Кажется, Лоцману пора в стойло, – задумался Йялл. – Надо позвать Крона. – Волвек покосился на хихикающую сестру и повел плечами: – Сати, прекрати меня так нагло читать, это нечестно! Я сказал, что мы пойдем гулять к морю никак не раньше, чем когда из нее получится настоящий врач. Вроде Ясеня, понимаешь? Мне казалось, что это ровно то же самое, что «никогда». И я прав, сколько времени прошло, все слова давно стерлись, как следы в пыли.
– Слова стерлись, обещания – нет. – Сати указала в сторону моря. – Лупить тебя будут на том корабле, куда меня водил ужинать Риан. Мы с Лорри решили еще на Хьёртте. Она обещала найти такую же бутылку, какой тебя огрела по голове, и отдать ее Джан. «Проспорил – получай, зверик» – вот ее слова. Иди, никто меня не уронит и не обидит.
Йялл задумчиво почесал за ухом. Улыбнулся, погладил бок Лоцмана. Еще раз оглянулся на сестру – и пошел к воротам.
– Лома, – шепнула Сати, сползая с высокого, как гора, бока. Пребольно упала и потерла колено. – Лома… все ушли. И хорошо. Тебе я могу сказать: я тоже претендую на место конюха. Престижная работа… Трудно будет пробиться, как полагаешь?
Сати подобрала гребень, оставленный Нормой, и присела возле копыт – расчесывать белый длинный мех. Солнце светило по-доброму, без южной лютости или северной лени. Высоко в небе чайки смеялись над людскими глупостями и излишней серьезностью волвеков. Яблони шептались с ветерком по поводу урожайной, но нескорой еще осени… Было так мирно и хорошо, что никакие Узоры не казались опасными. Сати закончила расчесывать плотный ворс ниже конского колена. Улыбнулась Лоцману. Она не верила, что мир бывает окончательно и намеренно злым. Даже ураганы и те не зло, а природная необходимость. Надо лишь научиться их понимать. И двигаться самим в сторону, уступая дорогу, – или уговаривать обойти городок. Она пробовала однажды, вышло кое-как, но все же… И с Узором все получится, только не сразу и не быстро. Он-то взрослый наверняка, а она пока – очень и очень маленькая… Надо расти и умнеть.
День старта «Иннара» никто не объявлял праздником. Какое там! Сплошная работа, без самой малой передышки. «Десять лет без отдыха, если разобраться толком», – поморщился Йялл, пряча зевоту застарелой усталости. Сколько сил приложено, но не получилось все сделать по исходному замыслу. Из семи модулей в финальной сборке – лишь четыре. Зато идеально, многократно проверенные. И приборами, и чутьем снавей… Йялл почесал за ухом. Проклятущая привычка так и не отвязалась. Стоит отвлечься – и поиск мыслей-блох становится явным для всех. Дает основания подозревать наличие неких сомнений в душе капитана. Хотя сомнений нет, есть азарт. И надежда.
– Ты так и не научился отдыхать, – лениво попенял Риан и прикрыл веки. Он смотрелся изваянием покоя посреди суеты последних предполетных минут в рубке. Занимал центральное кресло и не участвовал в слитном шепоте контрольных процедур, исполняемом хором голосов экипажа. – То ли дело я, пожилой айри. Лечу пассажиром. Практически я – первый турист в столь дальнем перелете. Ублажили старика, спасибо.
– Отсчет последнего получаса пошел, – прошелестел Лайл: душа корабля снова избрала для общения его внешность и голос.
– Мышь, почему не слышу тебя? – На сей раз в голосе капитана рокотал гнев.
– Дала последние указания Крону по кормлению Гиркса Шестого, как он без меня тут останется, бедняжка, – немедленно откликнулась Сати. – Все штатно, капитан. Я в порядке, честно. Тим подтверждает, лови его отчет. Начинаю настройку.
– Горры готовы?
– Горры – всегда, – подражая лени в голосе Риана, отозвалась Вирья. – Принимаем настройку.
Год назад неведомое снова шевельнулось в душе Сати. Проснулось и отозвалось ярко, активно, подробно: оно по-своему страдало, надолго лишившись связи с новым и интересным. Оно тянуло к себе, требовало отклика, изводило взрослую Сати Трой гораздо тяжелее и мучительнее, чем прежде. Оно не только требовало, но щедро одаривало. Предоставило едва переносимую в полноте и совершенстве способность воспринимать мир, и Йялл с ужасом наблюдал, как эта способность выжигает сестру, превращает в нечто иное, малопонятное и чуждое. Узор нашел занятной идею обретения личности и пытался осознать ее сполна, ничуть не заботясь о цене. Что вполне объяснимо, при его-то чуждости…
Сати разучилась улыбаться, она неделями не спала, все время щурилась, вслушиваясь в нездешнее, болезненно прикусывая губу и не отвечая на прямой контакт сознаний. Чужое и до сих пор непонятное изучало, поражалось малости планеты Релат и ее типу – каменистому, ничуть не схожему с обычным для Узора. Ему было интересно, в этом не сомневался никто. Оно просто не понимало, как близок предел выносливости Сати, даже при постоянной поддержке стаи, даже при неотступном внимании брата. Чужое нашло для себя нечто совсем новое, то, что Риан определил как направленный взгляд на мир. И оно смотрело взахлеб, наслаждаясь неоднозначностью видимого, игрой в различные ракурсы восприятия. Оно – наслаждалось, Сати буквально сходила с ума… А капитан Йялл доводил до безумия всех остальных, требуя ускорить работы по «Иннару».