– Йялл, ты тоже приглашен, – заверил Рой, прикрыв глаза и цепляясь за удобно подвернувшийся под руку столб освещения: общность распалась достаточно легко, но все же первый миг разделенности надо зафиксировать и проконтролировать. – Хорошие девушки, они на практике у деда Ясеня жили полгода. Поужинаем, порычим.
Йялл покачал головой, формируя в сознании вежливый отказ. У него были свои планы на вечер. Очень давно намеченные и неисполнимые до нынешнего времени, до возвращения в стаю. Даже не планы – своеобразные обязательства, возникшие тридцать лет назад, но так и неурегулированные. Он не успел даже поговорить с Кроном после того случая, и теперь, в теплых сумерках, пахнущих речной влагой и близким морем, побрел от площади к набережной, а затем вдоль парапета, вверх по течению реки Карниссы. От заполненных ресторанчиками и клубами шумных кварталов старого города – к более тихим и удаленным, обслуживающим. Шел и думал: «По крайней мере, Крону здесь хорошо и уютно. Хотя бы так…»
Старинная улица Возчиков, мощенная булыжником, вильнула от набережной влево и запетляла, уворачиваясь от зеленых изгородей, каменных и чугунных оград. Раздалась, выбравшись на простор. Превратилась в широкую дорогу немыслимого для нынешних времен вида. Камни пригнаны ровно, под слабой росой блестят тускло и пыльно – словно сама древность города осела на них, обещая ненадолго остановить время.
Крон, само собой, гостя заметил издали. Открыл дубовую створку добротных ворот и ждал, прислонившись широким плечом к бревнам. За тридцать лет он изменился невероятно. Йялл даже тряхнул головой. Он помнил мальчишку, высокого тощего недоросля неполных семнадцати лет. Казалось – все так и останется, память не ведала иного облика.
Но возле ворот стоял огромный волвек. Йялл задумчиво предположил, что тот выше его самого и явно массивнее. Наверное, все сто сорок килограммов… Странно видеть столь внушительного, обстоятельного волвека – и с роскошной темно-бронзовой шевелюрой да с кожей, до странности похожей на человечью. Хотя чему удивляться? Таковы все арры стаи, те, кто не смог миновать трансформацию и не обрел второго облика.
– Я очень ждал тебя сегодня, – улыбнулся Крон. – Не надеялся, что выберешься, дел много, понимаю. Но ждал.
– Давно хотел с тобой поговорить, с того самого вечера, – вздохнул Йялл, быстро шагая к воротам. – Но видишь, как все вышло. Я сам натворил невесть что и вернулся к разговору гораздо позже, чем желал бы. Тридцать лет!
– Ты стал похож на отца, – заметил Крон. Играючи качнул тяжелую створку: – Проходи. Только не спеши, я вас должен познакомить.
Йялл заинтересованно принюхался и шевельнул бровью. Едва получив право снова стать частью большой стаи, он запланировал визит к Крону. О его работе и жизни знал и прежде, следил по мере возможности. Уникальная по нынешним временам должность: главный конюх Центральной провинции. Заодно и ветеринар, и зоотехник, и гролл знает кто еще… Все церемонии и протоколы людей держатся на его широких плечах. Ни один парад не проходит без учета его рекомендаций.
Створка подалась без участия Крона. Из тени двора высунулась огромная конская морда. Бешеный лиловый глаз с подозрением блеснул под густой длинной челкой. Конь всхрапнул, решительно ударил копытом по камням, высекая искры и вынуждая землю вздрогнуть. Крон улыбнулся совсем не изменившейся, знакомой Йяллу детски-счастливой и чуть застенчивой улыбкой. Крепко хлопнул по необъятной конской шее:
– Это мой Лоцман. Как инспектору могу сообщить паспортные данные: тяжеловоз, снежская упряжная порода, класс – элита, мать – Марка, десять высших наград на смотрах и двенадцать безупречных жеребят, этот – лучший. Отец – Лаг, стоит в моей конюшне, уже за мной не ходит – стар, все дела оставил на сына.
– Дела? – весело прищурился Йялл, роясь в карманах. Достал ржаные сухари, запасенные заранее для этого случая, предложил коню. – Знаю я ваши дела… Только ты мог умудриться счесть коней своей стаей. И они тебя опекают. Лоцман на меня прямо вызверился. Защищает и предупреждает.
– Опекают, – без обиды согласился арра, пропустил Йялла во двор и закрыл ворота. – Ты же знаешь, меня долго пытались довести до взрослости. Пока Тайя не разогнала всех и не сказала, что я могу жить так, если не желаю иного. Она меня сюда и устроила. Часто навещает, огорчается, что я до сих пор предпочитаю этот маленький мир большому. А я полагаю, что и в большом нет никого надежнее Лоцмана.
Крон снова хлопнул коня по шее и слегка оттеснил в сторону. Пошел через двор, и огромный жеребец зашагал следом, норовя уткнуться волвеку в ухо или дернуть зубами воротник.
– Не возражаешь, если мы будем ночевать не в доме? – уточнил Крон, беззлобно отпихивая любимца в сторону. Нырнул в добротную дверь небольшого дома и продолжил говорить оттуда: – Лоцман чудовищно упрям. Пять лет назад я улетел по делам, так он разбил не только свое надежное бревенчатое стойло, но и стену конюшни. Каменную. Хорошо хоть мы поработали с генетиками, у этого поколения копыта не трескаются и не нуждаются в ковке. Если бы буянил его папа Лаг, я бы с ума сошел, борясь с трещинами и прочими проблемами, а так отделался скандалом и выговором. Служба сохранения истории озверела, узнав про разрушение стены конюшни, памятника планетарного значения возрастом более восьми веков.
– Сколько он весит? – заинтересовался Йялл, восторженно оглаживая огромного коня.
– Тонну без полусотни килограммов, метр семьдесят девять в холке, – гордо сообщил Крон, выбираясь из дома.
В охапке он держал два пухлых матраца и пледы, на локте висела сумка с припасами. Йялл отобрал сумку и пошел за хозяином в глубь обширного двора, через малую калитку – в сад, затем тропочкой в некошеной траве – к холму, пологому и пустому. На вершине имелся деревянный настил. Там Крон бросил свою ношу и взялся устраивать удобное лежбище.
– Лоцман водит парады, – продолжал он хвалить коня. – Наизусть знает церемониал. Работает без подсказок. Его обожает весь город, у него есть «конюшня» в Среде, очень популярная. Его ценят художники. Лома, малыш, покажи статую!
Конь перестал обнюхивать сумку, отступил на пару шагов, фыркнул и вскинулся на дыбы, аккуратно поджимая передние лапы. Лапы! Иначе Йялл и подумать не мог. Мохнатые от колена, толстые, заканчивающиеся огромными, подобными сковородам, копытами. Гарцевал огромный конь легко, хотя холм от его движений слегка дрожал. Поиграв в статую с минуту, конь опустился на все четыре ноги, всхрапнул, резво развернулся на месте и ускакал к основанию холма. Там начал придирчиво выбирать траву, то и дело поглядывая на любимого хозяина: не обижают ли.
– Значит, ты не изменил мнения, – вздохнул Йялл, усаживаясь на шерстяной плед, брошенный поверх умягченного матрацами лежака. – Как ты тогда сказал? Мой зверь…
– Мой зверь – определенно хищник, – сухо и упрямо согласился Крон. – Очень крупный и опасный. Я не могу его выпустить, поскольку он слишком иной, чем я. Мы плохо понимаем друг друга. Точнее, он меня не слушает и не слышит, приходит ночами и портит сны. Искушает азартом бега и красотой полноценного зрения. Рычит в ухо о пустынях Хьёртта. Но я не сдаюсь.