– Сплошные отговорки, – сухо сказал ан-моэ. – Девочка ведь снавь?
– К сожалению, нет, иначе мне было бы проще ее лечить, – грустно отозвался Фэр. – Я случайно нашел ее в больнице на окраине северной провинции. Она умирала, у нее не было родных… Что мне оставалось, кроме как взять ее в семью? Не смотреть же на ваших врачей, которым совершенно безразличны безнадежные больные.
– Но она слышит сознание!
– Все слышат, лучше или хуже, если хотят этому научиться, – пожал плечами Фэр. – Можешь считать сказанное мною о стае компенсацией за твое пострадавшее горло. Прощай. И постарайся не появляться в этом куполе, во второй раз дешево не отделаешься.
Волвек достал пакет из нижних ящиков, сгреб сухой паек и выхлебал вторую чашку кордина. Поморщился, тяжело вздохнул. Теперь Йенхо заметил сероватый оттенок кожи Фэра и впалость его скул. Так волвеки выглядят после длительного пребывания во внешней, редкой и бедной кислородом, атмосфере своего мира.
– Тебя вызвали сюда из-за девочки? – заинтересовался Йенхо, пытаясь сообразить, велика ли зона прямого контакта сознаний для стайных.
– Это моя семья, – малопонятно повторил волвек.
Он отвернулся и вышел из комнаты. Йенхо передернул плечами. Нельзя не признать: план изучения волвеков в их среде обитания удался. Только результаты не поддаются здравому логическому анализу… Ан-моэ перебрался на диван, нашел консоль связи со Средой. Поднял данные о получивших право на постоянное проживание в стае. И еще раз убедился в хаотичности и дикости выбора волвеков: дети, старики, даже инвалиды. Зачем они понадобились вожаку, желающему выглядеть гораздо проще и глупее, нежели он есть на самом деле? Зачем стае больные, увечные, не имеющие собственности, средств и достойного образования, полезной профессии, статуса, достижений в науке? Чтобы проводить на них опыты? Вот в таком контексте выбор имеет смысл… Практичность прикрыта словами о благородстве. Все встает на свои места. Безнадежно больная девочка, сирота. Ничья, потребовать отчета о ее состоянии просто некому. Идеальный материал для генных тестов, исследования вирусов или иных закрытых, секретных работ. Фэр, кстати, – медик…
Ан-моэ едва заметно улыбнулся. Одной тайной у стаи стало меньше. Позорная и темная сторона переселения! Такая информация после грамотной обработки будет иметь в Среде огромный резонанс, если ее вовремя нужным образом запустить. Дети, страдающие по вине злобных волвеков, увечные дети… Лишенные свободы самосознания, обманутые, одурманенные. Не зря переполошился Фэр, едва ан-моэ заговорил с девочкой. Не зря иные не рискнули выйти и вмешаться. Хорошо бы дети рассказали о своих бедах сами или отдали доброму дяде из Большого Совета дневники. Надо поискать варианты. Даже если вреда малышам не чинят, расстояние от Хьёртта до Релата поможет домыслить нужное и сделает правду малосущественной и, смешно сказать, недостоверной! Позволит внести новые штрихи в план раскола.
Айри откинулся на спинку дивана и потянулся. Удачный день! Фильтр сознания, подло и насильственно установленный Фэром, несколько мешал. Однако же делал самого айри нечитаемым для волвеков. Позволял без всяческого риска обдумывать полученную информацию и строить планы. А еще оценивать перспективность экспедиции к Черным Клыкам. Он так давно начал готовить это большое и важное дело! Изучил долину – все съемки с орбиты, доступные в открытой Среде и закрытых архивах. Завтра увидит скалы своими глазами. Он, ан-моэ, мудрый и опытный, имеющий за плечами шесть веков накопления знаний, лучший аналитик своей расы и всего мира. Будущий владетель этого самого мира, и не только этого…
Утром ан-моэ, измученный кошмарами, осунувшийся, мрачно кивнул своему пилоту, молоденькому волвеку. Забрался в корпус неуклюжего мобиля, избыточно функционального, как все в стае. Спустя два часа Йенхо уже изучал с высоты полета лагерь у границы темных скал. Вдали от купола внешний, созданный Фэром, эмофильтр распался, освободил сознание от своей ужасающей тяжести. Ненадолго ан-моэ даже показалось, что в дикости природы есть загадочная и оригинальная красота. Базальт давних извержений местами залит кровью алых и багряных слоев, разделяющих более тусклые, запекшиеся до черноты… Вид уникальный, мрачный и величественный.
По спине уже ползли дрожью темные страхи и отголоски «беззвучного рыка великого гролла». Так описал впечатления пилот. Как все они – лысый, смуглый, рослый, желтоглазый и басовитый. Отличить одного от другого невыносимо трудно. Мерзавцы пользуются этим, называя лишь короткие имена. Рычащие – Фэр, Бор, стонуще-лающие – Йола, Йялл, Ойта, воющие – Даур, Тайя. Запомнить немыслимо, да и ненужно. Зачем высшему забивать голову пустяками?
Йенхо расправил плечи и зашагал к лагерю. Он уже приметил своих ближних, с подобающим почтением ожидающих ан-моэ возле возведенного для него временного ангара. Удобно иметь свиту. Теперь пусть они запоминают имена и общаются по мере необходимости с дикарями, освободив время и мысли высшего для важной задачи. Он, ан-моэ, единственный из ныне живущих, обладает точными данными по рельефу долины давностью в пять с лишним сотен лет. Он один смог создать обоснованную модель катаклизма, породившего Черные Клыки. И лишь ему известно место, где следует вести поиск главного – капсулы с координатами нового мира… Вряд ли это окажется слишком сложно с коконом ан-моэ, созданным лучшими представителями его расы и постоянно, век за веком, совершенствуемым, да при его подготовке, умении владеть собой и выставлять щиты сознания – безупречные, идеальные. Мало кто знает, насколько идеальные. Йенхо не так глуп, чтобы демонстрировать способности в их полноте.
Сосуд уверенности, наполненный предвкушением победы, дал трещину очень скоро. То, что притаилось за клыками базальтовых скал, имело чуждость, многократно превосходящую любые ожидания. Уже при входе в узкий канал скального разлома сам воздух дрожал и колебался, а лучи света немыслимо гнулись. Точнее, воображение их так воспринимало – с растущим искажением, компенсировать которое не в силах было самое тренированное сознание. Мир щерился косой усмешкой пасти скал, мир казался отраженным в зеркалах, отлитых пьяным подмастерьем. Не понять, что справа, а что слева, где явь, а где ее неверный блик. Черепки расколотого неба хрустят под ногами, кровь базальта сочится по разломам, сознание стонет и ломается, крошится, гаснет…
Дикость стаи, впервые нехотя признал Йенхо, порой бывает полезнее самых мудрых и древних технологий. Горры – это чудовищная в своей замкнутости семья, вызывающая оторопь и отвращение одним лишь видом. И все же они уникальны, вожак прав. Они – готовая система координат. Три личности, три луча сознания, не дающие потеряться в мешанине чуждости. День за днем Йенхо выходил к Черным Клыкам, все глубже проникаясь ненавистью и отвращением к Хьёртту с его редкой атмосферой, требующей постоянно носить маску, с его мучительным сухим утренним холодом, с шипящими, булькающими дымами долины, которую айри все охотнее ассоциировал со смрадной пастью легендарного чудовища, покровителя стаи.
Начали прокладку троса в трех километрах от точки, которую ан-моэ полагал целью поисков. Йенхо шел вперед, гордясь своим мужеством истинного высшего, стремящегося к знанию, власти, величию. Он перебирал руками по тросу, натянутому от самого лагеря. Горры невидимками двигались за спиной, постепенно отставая и расходясь в стороны, расширяя координатную базу.