Так почему же гремят сапоги и город все так же тих и напуган? Почему можно в полный голос называть круглолицего Равшана свиньей и ощущать поддержку и одобрение даже со стороны пожилого официанта, который сам на четверть мадейрец, темноволосый и не очень бледный… то есть ставни на закате закрывает одним из первых.
– Стой! Документы! – ломающимся голосом, который хотелось сделать как можно ниже и солиднее, приказал конопатый недоросль, шагающий в первом ряду.
– Вальтер Киль, – сказал Голем своим бесцветным и природно низким голосом неживого существа. Шагнул вперед и двумя пальцами вцепился в непатриотически краснеющее ухо. – Ваш дед в котором часу приказал вам быть дома? Почему я должен нарушать свои планы и доставлять вас туда, куда мне самому ничуть не по пути?
– Герр Брим, – охрип опознавший встречного Вальтер. – Но я… Но мы…
– Ваше счастье, что я не злодей и тем более не враг нации, – сказал Голем. – Никакой выучки. Никакой дисциплины. Рассогласованность шагов не позволяет назвать эту глупую прогулку маршем. Всего лишь жалкий вызов и ребячество, да. Ваши родители не гордятся вами. Плох тот патриот, который не учится и впустую тратит время. Кто не уважает старших.
– Мы отвечаем за порядок в этом…
– Так поступайте на курсы и готовьтесь работать в полиции, – предложил Голем. – Хотя кому нужны неумехи? Полиция ждет магов, поисковиков и дознавателей. Полиция набирает криминалистов и юристов. Нынешние никуда не годны, они не смогли найти причину величайшей трагедии лета. «Несчастный случай!» – вот их убогое пояснение предательства.
– Ну вот мы и…
– Ему нужен был врач, – так же строго сказал Гюнтер, шагая в сторону дома Вальтера и не отпуская ухо. – Среди вас есть врач? Нет! Вы выбираете самое простое в жизни. Тупой марш и тупое отлынивание от учебы.
Сохраняя безразличие на лице, Гюнтер размышлял. Год назад было хуже. Тогда пытались ночами чеканить шаг в университете, а преподаватели трусливо и покорно готовились подписать «воззвание». Спешили продемонстрировать лояльность новой силе. Что помогло фон Нардлиху сохранить влияние и избавить университет от чисток и политизации? Может быть, удача – он маг сильный и опытный. Но скорее расчет, мужество и целеустремленность. А еще пришедшаяся кстати поддержка старого друга из Ликры. Самых активных крикунов и погромщиков отправили именно туда, в Белогорск, в высший колледж магии, на стажировку. Ходят упорные слухи, что уехавшие ужасно опустились и предали убеждения. Новая среда довольно быстро ломает под себя неокрепшие умы. А Ликра притягательна. Там и гуляют яростно, и работают зло. Половина уехавших как раз гуляет. Прочие отсылают домой такие умопомрачительные суммы, устроившись в местные компании, что слух ползет, обрастет подробностями без усилий журналистов: в итоге очередь желающих попасть на стажировку в нынешнем сезоне огромна.
Приехавшие из Ликры по обмену студенты тоже повлияли на настроения в университете. В лучшую сторону, пожалуй. Хотя прежде в лаборатории алхимии творилось всякое, но там хотя бы не производили самогон…
Шум шагов за спиной постепенно стих: приятели Вальтера решили отстать и продолжить патрулирование без него. Сам красноухий патриот сопел все громче и жалобнее.
– На тебя что, мать должна всю жизнь горбатиться? – строго отчитал Гюнтер. – Много лишних сил, раз патрулируешь.
– Нет работы, чужаки понаехали. – Жалоба получилась плаксивой и неубедительной.
– В понедельник явишься в архив. В семь тридцать утра. Ровно. Я отведу тебя к герру Кюне и устрою. Если будешь усерден, он похлопочет, поможет с учебой. И тогда следующей осенью поступишь в колледж второй ступени. С твоими данными – и маршировать! Ты прирожденный маг-копировщик.
– Маг? – поразился Вальтер.
– Ты плохо слушал. Я уже говорил это неделю назад.
– Шутили, – с сомнением отмахнулся Вальтер.
– Я? – удивился Гюнтер. Даже ухо выпустил.
Парнишка смущенно пожал плечами, растирая горящее ухо и рассматривая провожатого с растущей надеждой. Все вокруг знают: Голем явился в университет шесть лет назад без денег, протекции и таланта к магии. Все, что имеет, вырвал у недоброй жизни сам. Усердием, упорством, организованностью. Иные сдались и сгинули, этот стал своеобразным символом университета…
– Так я не вы.
– Герр Вальтер, рецепт весьма прост, – ровным голосом сообщил Голем. – Сними эти сапоги, они не выведут тебя на путь взрослости. Только чугунный зад делает нищих бакалаврами.
– А если я хочу быть котловиком? – запинаясь, выдал детскую мечту Вальтер.
– Через три года тебе следует иметь безупречный аттестат и чудовищно весомый чугунный зад, – все тем же тоном продолжил Голем. – Нет удачи. Нет случая. Нет приезжих. Нет ровно ничего и никого, оправдывающего поражение. Только твоя цель, твое упорство, твой разум и твоя воля.
– Но магический талант…
– Если бы я мечтал стать котловиком, я завел бы способности, – не меняя тона, сообщил Гюнтер. – Чугунный зад. Понятно? Или тебе еще раз повторить?
– Ага, это что же, я и магом удачи могу стать? – Вальтер попытался восстать против непостижимого метода.
– Сперва сделай один шаг по дороге взрослости, к первой цели. Затем второй. Дойдешь до цели – выбери новую с умом и расчетом. Пока ты глядишь в небеса, раззявив рот и мечтая впустую. И не трогаясь с места.
Гюнтер развернулся и зашагал прочь. Раздражение в душе шевельнулось так отчетливо, что его следовало немедленно устранить быстрой ходьбой, это простой и удобный метод. Да, невозможно перевоспитать каждого и вложить хоть что-то в голову тем, кто не нужен даже собственным родителям. По разным причинам. Но иногда он все же пытается. Ректор всякий раз хмурится, наблюдая появление новых людей в университете. Но пока ни разу не возразил, только однажды сказал вроде бы без причины: «Если бы ты вовремя встретил нашего вице-канцлера, еще ребенком, он стал бы востребованным художником, никак не менее, но и не более того…» Сразу захотелось узнать: это были слова мага удачи, считавшего один из слоев фарзы, или всего лишь случайно оброненное малосущественное замечание. Но герр Нардлих отвернулся и ушел. Спросить не удалось.
Сумерки перелиняли в ночь. Далеко, на башне университетских часов, распахнулось оконце, и одновременно с ударами колокола поплыли одна за одной белые птицы, отмечая время и осеняя двор фальшивой, показной удачей. Одиннадцать. Семь и еще четыре – так любят говорить недоучки, желающие снискать внимание капризной удачи.
– Время играет против меня, и пока что оно успешно, – шепнул Гюнтер.
Можно не сомневаться: в понедельник в кабинете ректора раздастся звонок. Герр Юнц попросит соединить с приятелем, закроет линию от прослушки. И сообщит приватно то, что предсказуемо и даже очевидно. Дату визита в Арью птицы удачи Береники. Октябрь. Надо думать, середина месяца. Слишком скоро! Нет еще ряда важнейших и даже насущных сведений, нет понимания тонких и значимых деталей. Нет даже точного маршрута и для самой птицы, и для других людей, важных в игре. Зато есть уверенность: этот случай нельзя упускать. Потому что до конца года решится все. Он, Гюнтер Брим, или выполнит свое предназначение, или утратит смысл жизни. Навсегда. Окончательно.