– Очень характерный для нее поступок. Лена старательно обходила в разговоре то, что касалось американской поездки. Мне правду рассказала лишь потому, что Света проболталась. Или, может, слабину дала, устала все в себе держать, вот хоть со мной поделилась. Она же понимала, что я ей друг, причем верный. А потом, наверное, испугалась своей откровенности и снова меня из своей жизни отодвинула.
– Давайте восстановим события, – тихо попросила я. – Вы не видели Свету три дня?
– Верно.
– Не забеспокоились?
– Да нет, такое ведь уже случалось, – пояснила председательница клуба. – Вот если бы Светочки дольше не было, я бы встревожилась.
– А потом позвонили из больницы?
– Да.
– Как вы попали в квартиру?
– В сумочке Лены ключи лежали.
– И вам их дали?
Анна кивнула:
– Знаете, в клинике опасались, что тело невостребованным останется. Они там чуть от радости не запрыгали, когда меня увидели. Грустно это. Бедная Лена…
– Из квартиры ничего не пропало?
Кошкина мягко улыбнулась.
– А что тут брать?
– Мне кажется, стало меньше полотен, – пробормотала я, – вон пустые места, светлые квадраты на обоях и гвозди.
– Правильно, – согласилась Кошкина, – Света их с собой в Америку увезла.
У меня закружилась голова. Каким образом соседка Нюры и Мани могла видеть вчера поздно вечером старух со Светланой? Причем получается, что девушка улетала с бабками в США. Просто бред!
Лену сбила машина? Что-то слишком много смертей случилось в последнее время с людьми, которые некогда были знакомы друг с другом, а потом перестали общаться. Вера выпрыгнула из окна. Вскоре после разъезда с мачехой у Веры началась шизофрения, сгубившая девушку. Ладно, в принципе, объяснимо, хоть в этой истории полно вопросов, на которые нет ответа.
Теперь вспомним об Алле. Та вроде жила спокойно, даже вышла замуж. И вдруг погибла в авиакатастрофе. Что ж, возможно. Но тут опять куча вопросов, основной из которых звучит так: почему Нюра и Маня солгали? Отчего не ответили честно на мой вопрос, где Алла? Сказали бы, что она вместе с супругом снимает жилье у Выгузовой, бывшей бухгалтерши НИИ исторических проблем, и все. По какой причине потребовалось скрывать этот факт? Что в нем порочащего? Тысячи москвичей не имеют собственной жилплощади и, не желая обитать вместе со старшими родственниками, преспокойно арендуют чужие квартиры.
Поехали дальше. Света улетела три дня назад, взяв картины. Но вчера ее видели!
Фу, у меня уже голова идет кругом!
– Может, чайку глотнете? – заботливо предложила Анна. – А то вы побледнели что-то.
– Спасибо, – согласилась я, – внезапно голова разболелась.
Мы переместились на кухню, где мирно болтал включенный телевизор. Очевидно, Кошкина принадлежит к огромной армии пассивных зрителей. Такие люди, войдя в помещение, моментально тычут пальцем в пульт и начинают заниматься делами либо отдыхать под аккомпанемент телебормотания. Подобным лицам все равно, о чем вещают с экрана. Шоу, репортажи или интервью служат фоном. Иногда какой-нибудь эпизод притягивает взор, но в основном телик исполняет роль шумовой и зрительной завесы, этакой жвачки для зрения и слуха.
– Вам с сахаром? – поинтересовалась Анна. – Лена покупала коричневый, тростниковый, он на леденец похож.
– Давайте попробую, – кивнула я и машинально глянула на мерцающий экран.
На серо-голубом фоне плясали красные языки пламени.
«Взрыв бытового газа произошел вчера около семи часов вечера по адресу Большая Педагогическая улица дом тринадцать квартира восемнадцать…» – равнодушным голосом вещал корреспондент.
Отчего-то адрес показался мне знакомым.
«В момент взрыва в квартире находились три человека. Хозяин сдавал жилплощадь в аренду, – тараторил журналист, – и пока мы не сумели раздобыть необходимую информацию. Жильцы отправлены в ожоговый центр, их жизнь вне опасности, но врачи пока не пускают к ним даже следователя. Со стороны соседей жалоб на съемщиков не поступало».
Камера отъехала в сторону, появилось изображение толстой зареванной бабы.
– Витька, алкаш, – зашмыгала она носом, – вечно сброд пускал, таких, как сам, и ничего. А тут впервые нормальных жильцов нашел, и вон чего! Обычная семья, только поселились… Муж военный, жена вроде в журнале каком-то писала, еще сестра у ней больная и ребенок. Вот жуть! Небось плита сломалась, газ потек, они и не заметили. Хорошо, сами не погибли… А нас без жилья оставили! Наша квартира внизу, все залито. Кто ремонт делать станет? Витька-пьяница? Он-то рад, вон журналистов сколько понаехало, и Витька со всех папа… бапа… папарацци денег стребовал. Вот сукин сын!
На секунду я онемела и оглохла. Витька-алкаш? В нашем доме, где сейчас идет ремонт квартиры, живет как раз такой – готовый на все ради бутылки. Так это же он и есть!
Совсем недавно, когда я, забыв о том, что временно проживаю в Подмосковье, машинально прикатила в родной двор, Витек, хихикая, рассказал о визите очередного папарацци, дядечки хлипкой наружности, одетого в костюм и обвешанного фотоаппаратурой. Сначала Витька не словил мышей и на вопрос журналиста: «А куда перебралась на время писательница Тараканова?» – честно ответил, что не знает. Но пару минут спустя до пьяницы дошло, что он может заработать на ящик пива, и предприимчивый ханурик заголосил: «Слышь, корреспондент, гони баксы, получишь адресок. Вспомнил я, куда Вилка направилась. Большая Педагогическая улица, дом тринадцать, квартира восемнадцать». Я еще тогда Витьку спросила, чей же адрес он дал корреспонденту? А он весело расхохотался: «Дык свой. Я у жены тут живу, а мои хоромы сдаем».
И вот сейчас телевизор демонстрирует то, что осталось от апартаментов ханурика.
Это совпадение или…
– Вам совсем плохо? – долетел до меня как будто издалека голос Анны Кошкиной. – Эй, что произошло?
Я вздрогнула, невидимая шапка, нахлобученная невесть кем на голову, исчезла.
«Вы смотрели обозрение криминальных событий за прошедшую неделю», – прозвучало из телевизора. Потом по экрану запрыгали дети, одетые в карнавальные костюмы – настало время рекламной паузы.
– Мне нужна помощь, – пробормотала я. – Хорошо бы запросить паспортный контроль, узнать, когда старухи и Света пересекли границу. И еще, где сейчас Илья Каменев? Ищут ли высокопоставленные родители Кирилла Долгова своего сына?