– Я убежала, потому что приняла тебя за оно. Решила, ты держишь в сумке диктофон, оттого и вырвала ее, – залепетала Вера. – Оно меня в бутик отправило, сказало про платок. Я поехала, потом ты появилась, я начала с испуга правду говорить… Во как! А уж когда ты предложила в «Ателло» пойти, совсем разум потеряла. Понимаешь?
– Нет! И, если честно, не хочу понимать!
– Кирилла я убила после посещения «Ателло». Потом забежала в «Зубастый арбуз» и пихнула под диван платок. Смотри!
Перед моим носом закачалась грязная мятая тряпка, я чихнула, а Вера тихо продолжала:
– Вот, подумала, тебя оно подослало, чтобы улики сфоткать… ну как я под диваном шарю… и разговор записать. Я не воровка, не убийца, хоть и прикончила Кирилла. Ничего не помню! И помочь мне некому! Ясно?
Я поежилась. Девушка явно шизофреничка.
– Ясно, – сама ответила на свой вопрос Вера. – Ладно, пока!
Опустив голову и сгорбившись, девушка пошла по направлению к метро. В ее поникшей фигурке было столько отчаяния, что на меня накатила жалость.
– Вера, – крикнула я, – подожди!
Сумасшедшая вздрогнула и обернулась, я подошла к ней.
– Давай отвезу тебя домой?
– Спасибо, не надо, лучше пройдусь.
– Наверное, твой муж волнуется, куда ты подевалась.
– У меня нет мужа. Тебе это кажется странным?
– Почему? – слегка растерялась я.
Неожиданно Вера засмеялась:
– Ты приняла меня за сумасшедшую? Решила, что я сбежала из поднадзорной палаты? Знаешь, мне и самой в последние дни кажется, что я умом тронулась. Столько всего случилось… Но я нормальная. Хотя, говорят, психи никогда не оценивают себя адекватно.
Я взяла Веру за руку.
– Пошли в трактир, давай поговорим по-человечески.
В маленьком зале оказалось пусто.
– Бизнес-ланч закончился, – предостерегла официантка, – заказ по меню.
Я кивнула, а Вера неожиданно накинулась на девушку:
– Мы похожи на оборванок, у которых нет денег на порцию картошки?
– Простите, – улыбнулась официантка, – но иногда посетители просят комплексный обед после шестнадцати часов, вот хозяин и велел сразу предупреждать, во избежание конфликта.
– Оповещай идиоток, а мы не дуры! – не могла успокоиться Вера.
На лице официантки застыла профессионально приветливая улыбка. Сохраняя полнейшее спокойствие, она положила на стол две кожаные папки с меню и мирно сказала:
– Выбирайте, пожалуйста. Я подойду, как только определитесь.
– Вот и славно, – буркнула Вера, – нечего над душой стоять.
Стоически продолжая улыбаться, девушка ушла.
– Зачем ты так? – укоризненно попеняла я спутнице. – Она всего лишь официантка, вынужденная подчиняться начальнику. Может, студентка, к стипендии подрабатывает.
– А нечего хамить! – вскинулась Вера и в ту же секунду осеклась: – Не знаю, что со мной происходит… – пробормотала она спустя пару мгновений. – Как будто накатывает темнота! Так и с Кириллом случилось, но тогда я капитально выпала.
– Будет лучше, если расскажешь по порядку, – попросила я. – И давай-ка я закажу еду. Рыба по-кипрски… Звучит приятно, как думаешь?
– Ладно, заказывай, – кивнула Вера. – Я пойду руки помою.
Из туалета Вера вернулась в благожелательном расположении духа и, не обращая внимания на суетившуюся вокруг столика девушку-официантку, начала свой рассказ. И чем дольше длилось повествование, тем меньше у меня оставалось сомнений: у новой знакомой явно с головой беда.
Верочка работала в библиотеке, но не простой, районной, куда всякий люд прибегает за детективами, фантастикой и разными словарями. Нет, Верочка Опушкова сидела в крупном книгохранилище при большом НИИ. Фонд тут формировался очень давно, на стеллажах можно было отыскать подлинные раритеты. В прежние годы в этой библиотеке работали настоящие подвижники, сумевшие составить и сохранить обширное собрание. Даже во время войны, когда фашисты уже стояли под Москвой, директриса Анастасия Егоровна не уехала в эвакуацию. Вместе с начальницей осталась и рядовой библиотекарь Элла. Две не слишком сильные физически женщины спрятали редкие издания в ящики, а потом сумели перевезти наиболее ценные экземпляры в укромное место. По счастью, гитлеровцы так и не прошли победным маршем по Красной площади, и тома вскоре вернулись на полки. Элла Дементьевна после войны благополучно сделала карьеру, стала в библиотеке начальницей, продиректорствовала много лет и умерла за своим письменным столом. В прямом смысле этого слова. Утром провела совещание, в полдень вошла в небольшую комнатку, где обычно принимала посетителей, и сказала секретарше Настеньке:
– Очень чаю хочется, сходи в буфет, детка.
Послушная Настя понеслась на второй этаж. По дороге она встретила Аню Рыскину из бухгалтерии, а на той, как на грех, красовались новые туфли. Даже сейчас многие двадцатилетние кокетки не способны пройти мимо знакомой, щеголяющей в обновке, а уж в советские годы приобретение пары роскошных лодочек являлось из ряда вон выходящим событием, и Настя с Рыскиной самозабвенно обсудили все: цвет кожи, размер каблука, толщину подошвы. Опомнилась секретарша лишь через сорок минут. В кабинет к Элле Дементьевне Настя ворвалась с чаем, расплескав чуть не полстакана, и еще за дверью начала хныкать.
– В буфете титан сломался, – самозабвенно врала секретарша, – вот и…
Нытье перешло в отчаянный вопль, потому что Элла Дементьевна лежала головой на столе, странно вывернув шею. Настя сразу сообразила: начальница умерла. Приехавшие врачи подтвердили «диагноз» секретарши: директриса скоропостижно скончалась, но в ее смерти нет ничего криминального – банальный инфаркт.
Директором стала Нелли Ильинична. Только она не пожелала сидеть за столом, где отдала богу душу Элла Дементьевна, и перебралась в другое помещение. Некоторое время кабинетик покойной директрисы стоял пустым – при огромном дефиците свободных комнат библиотекари не хотели въезжать на стремительно освободившуюся площадь, а кое-кто из особо впечатлительных начал поговаривать о встрече с привидением.