Часы, которые они провели вместе, были похожи на сказочный сон. На улице разразилась гроза. Все вокруг погрузилось во мрак. То и дело за стенами замка раздавались раскаты грома, и люстры мигали и покачивались.
Коста показал ей главный зал, украшенный гобеленами, и рассказал об истории Калабрии.
– Это была одна из колоний Греции. Здесь все еще находят остатки древнегреческой цивилизации. Но, к сожалению, многочисленные землетрясения оставили нам немного. Археологи предпочитают другие районы Калабрии. Здесь есть мост в горах. Археологи считают, что там пролегала старинная дорога. У меня попросили разрешения начать там раскопки следующим летом.
– И ты согласился?
– Конечно.
– Как тебе удалось приобрести этот замок?
– Очень просто. Никто больше не хотел покупать его. Он был в развалинах.
– И почему ты решил спасти его от разрушения?
Он пожал плечами.
– Мой отец родом из этих мест. Мне было шестнадцать, и я искал свои корни.
– Ты видишься с отцом?
Он помедлил, но затем ответил:
– Да, мы видимся. Ты хочешь услышать всю историю?
Эннис кивнула.
– Он родился в Калабрии, в одной из деревушек к северу отсюда. Поехал отдыхать в Хорватию и завел роман с моей матерью. А потом переехал в Штаты. Она считала его аристократом, но на самом деле он был всего лишь сыном крестьянина, правда с большим самомнением. – Это прозвучало горько. – Но прошлое принадлежит прошлому, – продолжал Коста. – Это не имеет отношения ко мне. Он долго ничего обо мне не знал. И он, и моя мать впоследствии завели свои семьи. Мы не близки с ним.
– А твоя мать?
– Мы тоже не близки, но по другим причинам. Она всегда обращалась со мной как с наследным принцем другого государства. Вот почему она уехала в Австралию – в поисках лучшей жизни и образования для сына, которого считала своим главным сокровищем. Это не совсем нормально. Меня она всегда считала необыкновенным. А я чувствовал себя кукушонком, подкинутым в чужое гнездо. Мне кажется, все вздохнули с облегчением, когда я уехал…
Дождь закончился, и он повел ее гулять по крепостной стене. Небо было чернильно-черным. Но тучи быстро двигались к западу.
– Взгляни, – обрадовалась Эннис. – Радуга!
Она повисла над свинцовыми волнами, словно лестница, ведущая в райский сад. Ветер разметал волосы Эннис, открыв шрам. Она инстинктивно прикрыла его рукой.
– Не надо, – сказал Коста. Он убрал ее руку и повернул к себе ее лицо. – Не надо ничего скрывать от меня. Ни хорошее, ни плохое.
– Моя мать сказала, что шрам ужасен. Что он изуродовал меня. Вот почему она бросила нас с папой. Она не могла видеть меня.
– Какая чепуха! – Коста наклонился к ней, заслоняя от ветра, и сказал ей на ухо: – Люди оставляют своих любимых, потому что не могут жить вместе.
– Но я слышала, как она говорила, что не может видеть меня. – Эннис вздрогнула от горьких воспоминаний.
Он нежно поцеловал ее шрам.
– Она была в шоке после несчастного случая. И не отдавала себе отчета в том, что говорит. Это глупо и жестоко. Но быть не может, что она развелась с мужем из-за этого. Что-то другое разрушило их брак. Ты тут ни при чем.
И Эннис, к своему удивлению, поняла, что верит ему. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
Эннис плохо готовила, но ей не пришлось изображать повара. Коста сам сварил совершенно фантастический соус к спагетти. Они ели на кухне. Буря вновь разыгралась. На этот раз не на шутку. После очередного оглушительного удара грома погас свет.
– Как хорошо, что я разжег камин, – сказал Коста.
Он зажег свечи, поставил на поднос стаканчики, бутылку с чем-то напоминающим лимонный сок, и плоский пирог.
– Это местный деликатес, – показал он на пирог. – У него вкус цветков апельсина. Никогда не пробовал ничего подобного. Пойдем к камину.
При свете свечей кухня казалась меньше по размеру и уютней. Огонь в камине согревал ее. Эннис разглядывала ковер из овечьей шерсти, книжные полки, антикварный арабский столик и уютное кресло. Огонь в камине отбрасывал пляшущие тени на гобелены и полированную мебель. В окнах мелькали серебряные зигзаги молний.
Эннис скинула туфли и опустилась на ковер. Скромная юбка, в которой она приехала, открыла ноги. Но она не стала поправлять ее. Коста поставил поднос на столик.
– Ты разрежь пирог, а я налью нам лимонной настоечки.
Аромат апельсинов и лимонов окутал их.
– Какая роскошь, – выдохнула она.
Коста улыбнулся.
– Я знал, что тебе понравится. Ты такая чувственная. Понюхай, – он поднес горлышко бутылки к ее лицу.
Запах лимона был таким сильным, что у нее набежали слезы на глаза.
– Ее пьют, чтобы вылечиться от простуды. Убивает сразу все вирусы. Но сегодня мы польем ею пирог. – Он так и сделал и протянул ей тарелку. – Попробуй.
Она думала, что он устроится в кожаном кресле. Но он скользнул на ковер рядом с ней.
Она заглянула ему в глаза. Они были так близко.
– Я…
Он вынул тарелку из ее рук и поставил на столик.
– Чтобы не рисковать, – улыбнулся он.
Эннис чувствовала, как ее кровь превращается в жидкое пламя.
– Коста…
Он дотронулся рукой до ее колена. И посмотрел на нее.
– Тебе нравится?
– Не знаю.
Она и правда не знала.
– Хорошо, попробуем по-другому.
Он вытянулся на ковре и начал водить пальцами по ее коже. Он погладил ступни, лодыжки, чувствительные впадинки под коленями. Эннис стало щекотно. Сидеть прямо становилось все труднее. Она таяла под его прикосновениями.
Игривые пальцы скользнули выше. Эннис перехватила его руку.
– Все еще не знаешь? – спросил он с улыбкой. Он взял ее за талию и потянул вниз на ковер.
Юбка задралась еще выше, открывая ноги.
– Так удобнее, – заявил он и одним быстрым движением стянул юбку с ее бедер.
Эннис задрожала от возбуждения, смешанного со страхом. Но не попыталась снова натянуть юбку. Она лежала тихо, наблюдая за ним из-под ресниц.
Коста с видом собственника положил руку ей на бедро. Он словно заявлял всему миру, что она принадлежит ему. Только ему.
Слова давались ему с трудом.
– Я сказал, что мы не будем делать ничего, чего ты не захотела бы. Но лучше, если ты скажешь, чего хочешь, прежде чем…
Эннис прочитала желание на его освещенном пламенем камина лице. Она опустила ресницы. Такой же огонь, как в камине, полыхал в его изумрудных глазах, гипнотизируя девушку. Она отвела взгляд.