– Изучил, милорд, – сухо откликнулся Тэм. Конечно же, он изучил. – Ну, на мой взгляд, очень хороший план. Как и любой другой, пока над головой не начинают свистеть стрелы.
Арганда вставил ногу в сапоге в стремя своего чалого:
– Раз он ваш Первый Капитан, милорд, мне нечего возразить. – До этого он только и делал, что возражал. Ни он, ни Галлене не были в восторге от того, что Перрин назначил кого-то ими командовать.
С вершины холма донесся предупреждающий пронзительный крик чернокрылого пересмешника. Один раз. Если бы кричала настоящая птица, то трелей было бы две.
Перрин со всех ног бросился вверх по склону. Арганда и Галлене верхом обогнали его и разъехались в разные стороны по направлению к своим людям, скрывшись в мутной пелене. Перрин достиг вершины гряды. Почти у самой границы тумана стоял Даннил и наблюдал за лагерем Шайдо. Он молча указал вниз, но причина тревоги была заметна с первого взгляда. Со стороны палаток двигалась вполне внушительная группа алгай’д’сисвай, копий четыреста—пятьсот, а то и больше. Шайдо часто отправляли в набег отряды, но этот направлялся прямо в сторону Перрина. Пока они просто шли, но в скором времени они доберутся до гряды холмов.
– Настало время позволить им увидеть нас, Даннил, – резюмировал Перрин и принялся отстегивать плащ, после чего повесил его на куст. Он вернется за ним позже. Если получится, конечно. Сейчас лишний кусок ткани будет только мешать. Даннил торопливо поклонился и бросился обратно к деревьям, из-за которых уже вышел Айрам, сжимая в руке обнаженный меч. Судя по запаху, он рвался в бой. Перрин аккуратно убрал брошь, которой скалывал плащ, в поясной кошель. Это подарок Фэйли. Очень не хотелось бы его потерять. Пальцы Перрина нащупали кожаный шнурок, на котором узелками он отмечал каждый день ее пребывания в плену. Он вытащил его и, не глядя, уронил на землю. Сегодня утром был завязан последний узел.
Оттянув большими пальцами кожаный ремень, на котором висели его молот и нож, Перрин неспешно вышел из тумана. Айрам рванулся следом, сразу же встав в боевую стойку. Перрин же просто шел. Утреннее солнце, которое и в самом деле уже было на полпути в зениту, светило ему в глаза. Он сначала планировал занять восточный склон, а здесь расположить людей Масимы, но оттуда было бы гораздо дальше до городских ворот. Дурацкая причина, но эти ворота притягивали его к себе, словно магнит – кусок железа. Он ослабил тяжелый молот в ременной петле на поясе и проверил нож. Лезвие у него длиной с ладонь.
Появление двух мужчин, беззаботно шагающих им навстречу, заставило Шайдо остановиться. Ну, не так уж и беззаботно, если вспомнить о мече Айрама. Нужно быть слепцом, чтобы не заметить солнечный блик на клинке. Вероятно, они недоумевают, что делают здесь эти два безумца? Не доходя до подножья холма, Перрин остановился.
– Расслабься, – посоветовал он Айраму. – Так ты быстро устанешь.
Тот кивнул, не сводя взгляда с Шайдо, и встал по-человечески. Так пахнет охотник, выслеживающий опасную жертву, однако твердо вознамерившийся с ней справиться.
В следующий миг полдюжины Шайдо отделились от отряда и медленно направились им навстречу. Они не стали надевать вуали. Скорее всего, они рассчитывали, что Перрин с Айрамом испугаются и убегут. Среди палаток их тоже заметили и теперь пальцами указывали на двух дураков, замерших посреди склона.
Послышавшийся сзади топот сапог и копыт, лошадиное фырканье заставило Перрина оглянуться через плечо. Первыми из тумана появились гэалданцы Арганды, облаченные в сияющие на солнце доспехи, – над ними развевалось алое знамя с тремя шестиконечными серебряными звездами Гэалдана. Вслед за Золотым Ястребом Майена, изображенным на голубом поле, шла Крылатая Гвардия в красных латных нагрудниках. Между ними Даннил принялся выстраивать двуреченцев в три шеренги. У каждого стрелка имелось по два колчана, полные стрел, и еще связка запасных, которые лучники втыкали в землю рядом с собой, после чего взрезали стягивающий шнурок. Помимо этого у каждого был длинный или короткий меч. Все алебарды и подобное им оружие утром было погружено в телеги. Один из двуреченцев принес знамя с красной волчьей головой, – оно было криво воткнуто в землю позади стрелков. Нельзя жертвовать парой рабочих рук, чтобы держать его. У Даннила тоже был лук.
Масима со своими копейщиками занял позицию справа от Крылатой Гвардии. Их не вышколенные должным образом лошади то сдавали немного назад, то вырывались вперед, из-за чего строй постоянно ломался. На доспехах виднелись бурые пятна, в тех местах, где ржавчину старались просто соскрести, а не должным образом счистить. Масима ехал впереди всех, – меч у бедра, однако шлема и латного нагрудника что-то не видно. Ну что ж, храбрости ему, действительно, не занимать. Он пристально наблюдал за майенцами, где за лесом копий Перрин с трудом мог разглядеть Берелейн. Лица ее не было видно, но наверняка ее черты хранят все то же ледяное выражение. Девушка была категорически против того, чтобы держать ее солдат в тылу, и Перрину пришлось изо всех сил постараться, чтобы донести до нее причину таких действий. Свет, она едва ли не собиралась сама вести их на поле боя!
Между двуреченцами и гэалданцами шли Хранительницы Мудрости и обе Айз Седай. Их сопровождали Девы, у которых вокруг бицепсов были повязаны полоски красной ткани. Перрин не смог разобрать, которая из них Авиеллин, но судя по количеству, она должна быть среди них, Исцеленная от ран или нет. Лица Дев скрывали черные вуали, оставлявшие открытыми только глаза, однако вовсе необязательно видеть их лица или ощущать их запах, чтобы понять, что все они возмущены до предела. Эти повязки были предназначены, чтобы избежать ошибок в сражении, однако Эдарре пришлось потрудиться, чтобы заставить воительниц надеть их.
Звякнули золотые и костяные браслеты, Эдарра поправила свою темную шаль. Ее загорелое лицо обрамляла копна светлых волос, отчего кожа казалась еще темнее, но внешне Хранительница выглядела едва ли старше Перрина. Только вот ее голубые глаза светились нерушимым спокойствием. Он подозревал, что она гораздо старше, чем дашь ей на вид. Эти глаза повидали многое.
– Думаю, скоро начнется, Перрин Айбара, – сказала она.
Перрин кивнул. Ворота манили его.
Появление поблизости двух тысяч конных копейщиков и пары сотен странных лучников, заставило Шайдо водворить вуали на лицо и рассредоточиться по местности, в то время как со стороны палаток к ним широким потоком устремились другие. Бегущие в этом потоке воины стали указывать пальцами и копьями на то, что происходило позади Перрина, и он еще раз оглянулся.
Теперь на склоне показался Тэм, и из тумана выдвинулась еще одна группа двуреченцев с длинными луками. Некоторые из них попытались смешаться с теми стрелками, которые ушли из Двуречья вместе с Перрином, – мужчины обнимали братьев, сыновей, племянников и друзей. Однако Тэм решительно разогнал всех на исходные позиции и, разъезжая на своем вороном мерине вверх и вниз по склону, принялся формировать из лучников три новые шеренги, которые оказались даже длиннее строя всадников. Перрин узнал Хью Баррана и его долговязого брата-близнеца Тэда, конюха из Винного Ручья; Бэра Даутри с квадратным лицом, который лишь на пару лет старше его, но уже успел заслужить славу искусного краснодеревщика; и тощего Тэда Торфинна, который редко покидал свою ферму, разве что только, чтобы прокатиться в Эмондов Луг; и тощего и длинного Орена Даутри, и лысого могучего Джона Айеллина, и Кева Барстира, который, по всей видимости, все-таки вырвался из цепких ручек своей мамаши. Тут были и Марвины и ал’Даи, ал’Сины и Коулы, Тэйны и ал’Каары, и Кро – здесь были мужчины из всех семейств, которые Перрин знал, и те, с кем он не был знаком, от Дивен Райд до Сторожевого Холма, и даже до самого Таренского Перевоза. Все были серьезны, у каждого были два колчана стрел и еще дополнительная связка. Рядом с ними расположились и другие стрелки – меднокожие, смуглые, часть из них прикрывали лица прозрачными вуалями, и светлокожие. Однако, они не были похожи на уроженцев Двуречья. В руках они держали короткие луки – научиться управляться с длинным двуреченским луком не так-то просто, – но все они излучали ту же решимость, что и двуреченцы. И все же, что здесь делают эти чужеземцы? Поток спешащих встать в строй людей не прекращался, пока, наконец, не сформировалось три длинные шеренги из где-то трех, а то и из четырех тысяч человек.