– Пусть остаются, а ты продолжай за ними наблюдать, – ответила Илэйн. – Вполне возможно, что именно они согласятся получать деньги от кого-то еще, а ты уже в курсе, чем они зани– маются.
Шпиона, о работе которого тебе известно, можно держать подальше от важной информации, или даже снабдить именно теми сведениями, которые ты сочтешь нужными. То же самое касается и глаз-и-ушей Айя, которых тоже обнаружила Рин. Айя не имели никакого права шпионить за Илэйн, и если она случайно скормит им ложные сведения, то они будут сами виноваты, если поведутся на них. Нельзя делать это слишком часто, чтобы они не поняли, что их шпионы раскрыты, но время от времени вполне возможно прибегнуть к такой хитрости.
– Как прикажете, миледи. Мир изменился, верно?
– Боюсь, что так, госпожа Харфор.
Статная женщина грустно кивнула, но тут же вернулась к делам:
– Одно окно в Большом Зале протекает, миледи. Если бы это была какая-нибудь мелочь, я не стала бы вас беспокоить, но там треснуло стекло, а значит, придется вызвать… – Список вопросов, которые ожидали одобрения Илэйн, и бумаг, которые требовали ее подписи, продолжился.
Мастер Норри скрипучим голосом вещал о повозках с зерном, бобами и с товарами на продажу, и с некоторым удивлением отметил, что количество поджогов не сократилось. За ночь сгорело семнадцать зданий. Он был уверен, что пленение Аримиллы положит этому конец, и был крайне удручен тем, что оказался неправ. Он принес на подпись смертные приговоры на имена Риса а’Баламана и Алдреда Гомазейна. Наемники-перебежчики едва ли могут рассчитывать на что-то другое, если только их новые хозяева не одерживают победу. Если бы Эвард Кордвин не погиб у ворот, то все равно его ждала бы виселица. Хафин Бакувун выслал ей прошение о вознаграждении за свои действия у Фармэддингских Ворот, но отклонить его было совсем несложно. Присутствие доманийского наемника и его людей у ворот до появления Дайлин возможно и оказалось решающим, но, тем не менее, эти люди просто отработали те деньги, что им заплатили, и не более того.
– Боюсь, пленники продолжают молчать, – добавил Норри, убирая отклоненное прошение обратно в кожаную папку. Такое ощущение, что ему казалось, если этот листок быстро спрятать, то получится, будто он его вовсе и не доставал. – Я имею ввиду, тех Айз Седай… Приспешниц Темного, миледи. И остальные двое тоже. Все молчат, разве что порой… сквернословят. Тут Меллар хуже всех – он постоянно разоряется о том, что намерен сделать с теми женщинами, которые его арестовали. – Дени восприняла приказ Илэйн буквально. Телохранительницы жестоко избили Меллара, отчего у него по всему телу остались синяки и кровоподтеки. – Но и Айз Седай временами… не особенно стесняются бранных слов. Как это ни прискорбно, нам, возможно, придется прибегнуть к допросу, если мы хотим узнать что-нибудь полезное.
– Не называй их Айз Седай, – одернула его Илэйн. Когда за словами «Айз Седай» следует сочетание «Приспешницы Темного», в животе все сжимается. – Эти женщины потеряли право именоваться Айз Седай. – Илэйн забрала у них кольца Великого Змея и расплавила. Конечно же, это должна была сделать Эгвейн, а вовсе не она, и, вполне возможно, за это ей грозит наказание, но она не смогла сдержаться. – Спроси у леди Сильвейз, не сможет ли ее секретарь помочь нам в этом. – У Илэйн нет умелых дознавателей, а, если верить Авиенде, неумелый дознаватель скорее убьет человека, чем добьется ответа. И когда же ее сестру отпустят к ней повидаться? Свет, она уже ужасно соскучилась по ней. – Подозреваю, он работает совсем не с бумагами.
Окна гостиной осветила молния, стекла задрожали от раскатов грома.
Норри сложил ладони так, что подушечки пальцев одной руки соприкоснулись с подушечками пальцев другой. Свою папку он прижал локтями к ливрее, заляпанной чернилами, и мрачно нахмурился:
– Не многие могут похвастаться личным дознавателем, миледи. За этим, возможно, кроется что-то… гм… темное. Хотя, насколько мне известно, ее дед разгонял всех ее кавалеров, так что, в конце концов, уже никто не решался подойти к ней, и с момента своего совершеннолетия она была в некоторой степени пленницей. После такого, кто угодно будет смотреть на мир с несколько мрачной стороны. Так что, вполне вероятно, она… гм… не так уж надежна, как вам хотелось бы, миледи.
– Как вы думаете, нам удастся подкупить кого-то из ее слуг, чтобы он стал моими глазами-и-ушами? – Теперь задать подобный вопрос ничего не стоило. Шпионы стали такой же неотъемлемой частью ее повседневной жизни, как каменщики или стекольщики.
– Вполне вероятно, миледи. Через денек-другой я смогу ответить наверняка. – А ведь когда-то его ужасала сама мысль о шпионаже. Верно, в конечном счете все меняется. Норри потянулся было к папке, но не стал ее открывать. – Как это ни прискорбно, состояние канализации в южной части Нижнего Кэймлина срочно требует внимания.
Илэйн вздохнула. Меняется, но не все. Чтоб ей сгореть, видимо, когда на нее обрушится весь Андор, о свободном времени можно будет просто забыть. И все-таки, чего же хотят Луан и сотоварищи?
Где-то ближе к полудню объявилась Мелфани Доулиш и приказала Эссанде и Нарис раздеть Илэйн догола, чтобы взвесить ее на больших деревянных весах, которые акушерка привезла с собой. Это стало ежедневным ритуалом. Хвала Свету, на медную чашу весов предусмотрительно клали одеяло! Маленькая толстушка прослушала ее сердце через полую деревянную трубку, которую приложила сначала к груди, а потом к спине, приподняла веки, чтобы осмотреть глаза и понюхала ее дыхание. После этого она заставила ее помочиться в прозрачный кувшин, затем поднесла к свету лампы и принялась изучать его содержимое. Это она тоже понюхала, а после даже окунула туда палец и лизнула его! Эта процедура тоже осуществлялась каждый день. Илэйн отвернулась, запахивая поплотнее шелковый расшитый халат, и ее передернуло. На сей раз Мелфани заметила.
– Я могу узнать о наличии некоторых болезней по изменению вкуса, миледи. В любом случае, есть вещи и похуже. Мой мальчик Джаем, тот, что притащил весы, так вот его первой работой, за которую он получал жалование, была чистка конюшен. И он говорил тогда, что все, что он ест, на вкус напоминает… – ее округлый животик затрясся от смеха. – Ну, вы можете себе представить, миледи. – Илэйн могла и порадовалась, что не страдает обычной для беременных тошнотой. Ее снова передернуло. Эссанде, невозмутимо сложив руки на талии, одобрительно наблюдала за своей племянницей, однако Нарис тоже нездорово побледнела. – Жаль, он не может выучиться моему ремеслу, правда, никто не станет покупать целебные травы у мужчины. И не станет приглашать мужчину-повитуху. – Мелфани громко рассмеялась над высказанной мыслью. – В общем, он собирается идти в подмастерья к оружейнику. Возраст, конечно, уже не тот, но ничего не поделаешь. А сейчас почитайте своему малютке. – Она отказывалась слушать заявления Илэйн о том, что у нее будут мальчик и девочка. Акушерка не поверит, пока не услышит биение их сердец, а случится это только через пару недель. – И пусть для него поиграют музыканты. Он привыкнет к звуку вашего голоса. Приучится любить чтение и музыку. Кроме того, это оказывает и другое действие. От этого ребенок умнеет.