Сжав кулаки, Алвиарин с трудом сглотнула. Ей казалось, что ее глаза вот-вот выпрыгнут из головы. Мятежницы знают плетение Перемещения? Они уже находятся здесь, под Тар Валоном? И эти дуры собираются вести с ними переговоры? Она почти видела, как тщательно разработанные планы, тщательно обдуманные ходы испаряются, как туман под летним солнцем. Возможно, если она будет молиться очень усердно, Темный Повелитель все же услышит ее.
Выражение лица Элайды не стало менее хмурым, но она очень осторожно положила на стол свою костяную черепашку, и ее голос прозвучал почти обыденно. Обыденно – так, как она говорила раньше, до того как Алвиарин взяла ее под уздцы; мягкие слова, под которыми скрывалась стальная сердцевина.
– Коричневые и Зеленые также поддерживают переговоры?
– Коричневые, – начала Шеван, но тут же задумалась, поджав губы и явно изменив то, что собиралась сказать. Внешне полностью собранная, она тем не менее бессознательно потирала длинными большими пальцами о костистые указательные. – Коричневые вполне ясно видят исторические прецеденты. Вы все читали секретную историю, или должны были читать. Каждый раз, когда Башню раздирали изнутри противоречия, несчастья сотрясали мир. В сегодняшнем мире, где существует Черная Башня, а в скором будущем грядет Последняя Битва, мы больше не можем позволять себе оставаться разделенными даже на день дольше, чем это необходимо.
Трудно было представить, чтобы лицо Элайды могло стать еще темнее, однако упоминание о Черной Башне сделало это.
– А Зеленые? – Ее голос по-прежнему оставался сдержанным. Все три Восседающие от Зеленых были здесь, что указывало на
очень сильную взаимную поддержку в их Айя или на сильное давление со стороны главы Зеленых. В качестве старшей Элайда должна была бы ответить Талене – Зеленые придерживались своей иерархии во всем, – но высокая, золотоволосая Восседающая зачем-то посмотрела на Юкири, затем, что было не менее странно, на Дозин, опустила взгляд на ковер и продолжала стоять, теребя свою зеленую шелковую юбку. Рина слегка нахмурилась, озадаченно морща курносый нос, но она носила шаль меньше пятидесяти лет, так что отвечать следовало Рубинде. Коренастая Рубинде рядом с Талене казалась приземистой и полной, и даже простоватой, несмотря на глаза цвета сапфира.
– У меня есть инструкция поддерживать точку зрения Шеван, – сказала она, игнорируя озадаченный взгляд Рины. Очевидно, здесь имело место давление со стороны Аделорны, «Капитан-Генерала» Зеленых; и очевидно, Рубинде была не согласна с ней, если она выносила это на публику. – Приближается Тармон Гай'дон, Черная Башня представляет почти столь же серьезную угрозу, а Возрожденный Дракон пропал, если он еще жив. Мы больше не можем позволить себе оставаться разделенными. Если Андайя сможет уговорить мятежниц вернуться в Башню, мы должны дать ей попытаться сделать это.
– Понимаю, – произнесла Элайда ровным тоном. Но, как ни странно, цвет ее лица улучшился, а губы даже тронула усмешка.—
В таком случае, всеми способами уговорите их вернуться, если сможете. Но мои эдикты остаются в силе. Голубая Айя больше не существует, и каждая сестра, последовавшая за этой девочкой Эгвейн ал'Вир, должна будет понести наказание под моим присмотром, прежде чем ей будет позволено вновь вернуться в какую-нибудь Айя. Я намерена выковать из Белой Башни оружие, которое будет использовано в Тармон Гай'дон.
Феране и Суана открыли было рот, на их лицах был написан протест, но Элайда прервала их, подняв руку:
– Я сказала, дочери мои. Теперь оставьте меня. Займитесь вашими… переговорами.
Восседающим ничего не оставалось делать, если они не собирались выказывать открытого неподчинения. Право Совета было с ними, но Совет редко отваживался заходить далеко, оспаривая авторитет Амерлин. За исключением тех случаев, когда Совет объединялся против Амерлин, а этот Совет можно назвать каким угодно, только не объединенным в чем бы то ни было. Алвиарин сама позаботилась об этом. Они вышли: Феране и Суана, выпрямившись и поджав губы, Андайя чуть ли не бегом. Ни одна из них даже не взглянула в сторону Алвиарин.
Она едва дождалась, пока закроется дверь за последней из них.
– Это в действительности не меняет ничего, Элайда, разумеется, ты и сама это видишь. Тебе нужно сохранять незамутненный взгляд, не поддаваясь на минутные порывы. – Она и сама знала, что лепечет невесть что, но не могла остановиться. – Поражение у Колодцев Дюмай и абсолютное поражение у Черной Башни по-прежнему могут низвергнуть тебя. Для того чтобы удержать при себе посох и палантин, тебе нужна я. Я нужна тебе, Элайда. Ты… – Она крепко стиснула зубы, прежде чем ее язык не вывалил все, что было у нее на душе. Еще мог обнаружиться какой-то выход.
– Я удивлена, что ты вернулась, – произнесла Элайда, поднимаясь и разглаживая свои юбки с красными разрезами. Она так и не рассталась с привычкой одеваться как Красная. Как ни странно, она улыбалась, огибая стол. Это был не намек на улыбку, а полный, удовлетворенный изгиб губ. – Ты что, скрывалась где-то в городе с тех пор, как прибыли мятежницы? Я думала, ты наняла корабль сразу же, как узнала о том, что они здесь. Кто бы мог подумать, что они вновь откроют Перемещение? Подумать только, что бы мы смогли сделать, если бы знали это. – Улыбаясь, она продолжала скользить по ковру. – Так, давай-ка посмотрим. Чего я должна опасаться с твоей стороны? О россказнях из Кайриэна ходят слухи в Башне, – но даже если сестры действительно подчинялись мальчишке ал'То-ру, во что лично я не могу поверить, все обвинят Койрен. Она отвечала за то, чтобы доставить его сюда, и в душе сестры уже, можно сказать, судили и приговорили ее. – Элайда остановилась перед Алвиарин, загнав ее в угол. Улыбка не касалась ее глаз. Она улыбалась, а ее глаза сверкали. Алвиарин не могла вырваться из-под этого взгляда. – За последнюю неделю мы услышали довольно много всего также и о «Черной Башне». – Губы Элайды скривились от отвращения, когда она произнесла это название. – Похоже, в ней еще больше мужчин, чем ты предполагала. Но все считают, что у Тувин должно хватить здравого смысла выяснить это, прежде чем нападать. Здесь было много разговоров по этому поводу. Если она притащится сюда, потерпев поражение, она сама понесет вину за это. Так что все твои угрозы…
Алвиарин, отшатнувшись, впечаталась в стену и заморгала, отгоняя искры в глазах, не сразу поняв, что Элайда дала ей пощечину. Ее щека, казалось, уже вздулась. Элайду окружало сияние саидар, а Алвиарин, прежде чем успела шевельнуться, была ограждена щитом, отрезавшим ее от Силы. Но Элайда не собиралась использовать Силу. Она занесла сжатый кулак. По-прежнему улыбаясь.
Затем она медленно набрала в грудь воздуха и опустила руку. Щит она, однако, не убрала.
– Ты действительно собралась воспользоваться этим? – мягко спросила она.
Рука Алвиарин отдернулась от рукоятки ее поясного ножа. Схватиться за нее было рефлекторным движением, но даже если бы Элайда и не обнимала Силу, убить ее сейчас, когда столько Восседающих знали, что они остались здесь вдвоем, равнозначно тому, чтобы убить себя. Однако ее лицо вспыхнуло, когда Элайда презрительно фыркнула.