– Ты обсуждала это с Элайдой? – спросила Певара, и Тарна нетерпеливо тряхнула головой.
– Элайда считает именно так, как сказала. Она… – Желтоволосая Айз Седай, хмурясь, посмотрела в свой кубок, прежде чем продолжить. – Элайда часто верит в то, во что хочет верить, и видит то, что хочет видеть. Я пыталась поднять вопрос об Аша'манах в первый же день, когда вернулась. Не для того чтобы предложить связывать их узами – ей такое нельзя предлагать. Я не настолько глупа. Она запретила мне вообще упоминать ей о них. Но ты… чуждая условностям.
– А как ты считаешь, их можно будет укротить после того, как они будут связаны узами? Понятия не имею, что станет с сестрой, связанной с ним узами, и, по правде говоря, и не хотела бы этого узнавать. – Так она пытается выиграть время, осознала Певара. Когда они начали разговор, она не имела представления, к чему он клонится, но поручилась бы чем угодно, что не к этому.
– Это может быть концом, и это может оказаться невозможным, – холодно ответила Тарна. Она действительно была каменной. – В любом случае, не вижу другого способа справиться с Аша'манами. Красные сестры должны связать их узами как Стражей. Если это возможно, я буду среди первых, но это должно быть сделано.
Она сидела, спокойно прихлебывая свое вино, и в течение долгого времени Певара могла лишь в оцепенении смотреть на нее. Ничто из сказанного Тарной не доказывало, что она не была Черной Айя, однако Певара не могла относиться с недоверием к каждой сестре, которая не могла этого доказать. Точнее, могла и не доверяла, когда дело касалось Черных Айя, однако у нее были и другие заботы, с которыми необходимо было справляться. Она была Восседающей, а не простой ищейкой. Ей надо думать о Белой Башне и об Айз Седай, находящихся вдалеке от Башни. И о будущем.
Запустив пальцы в свой вышитый поясной кошель, Певара вытащила из него маленький клочок бумаги, скатанный в тоненькую трубочку. Ей казалось, что он должен полыхать огненными буквами. До сих пор она была одной из двух женщин во всей Башне, кто знал, что здесь написано. Даже уже вытащив записку, она заколебалась, прежде чем передать ее Тарне.
– Это пришло от одного из наших агентов в Кайриэне, но было послано Тувин Газал.
Взгляд Тарны метнулся к лицу Певары при упоминании имени Тувин, затем вновь вернулся к посланию. Ее каменное лицо не изменило выражения, даже когда она закончила читать и позволила бумажке вновь скрутиться в трубочку у нее в руке.
– Это не меняет ничего, – проговорила она решительно. И холодно. – Это лишь делает то, что я предлагаю, более настоятельным.
– Наоборот, – вздохнула Певара. – Это меняет все. Меняет весь мир.
Воздух в комнате был значительно теплее, чем снаружи, и на оконных стеклах в выкрашенных красной краской переплетах осели капли влаги, кроме того, сами стекла были неровными и с пузырями, однако Кадсуане стояла, глядя наружу, словно могла ясно видеть унылый ландшафт. Во всяком случае, она видела его с достаточной для себя ясностью. Немногочисленные злополучные крестьяне, закутанные и с шапками на головах, так что лишь бесформенные юбки или мешковатые штаны помогали отличить мужчин от женщин, шлепали по окружавшим поместье размокшим полям, иногда наклоняясь, чтобы поднять комок земли. Пройдет еще немного времени, и они начнут пахать и удобрять землю, но сейчас лишь то, что они уже осматривали свои поля, указывало на близкий приход весны. За полями виднелся лес – голые черные ветви на фоне размытого серого утреннего неба. Хороший снежный покров сделал бы вид менее тоскливым, однако снег выпадал здесь мало и нечасто, и следы одного снегопада редко оставались до следующего. Тем не менее она не могла придумать другого места, более подходящего для ее целей, притом что Хребет Мира находился немногим менее чем в дне быстрой езды к востоку отсюда. Кто сообразит искать их на территории Тира? И несмотря на это, разве убедить мальчика остановиться здесь было легко? Со вздохом Кадсуане отвернулась от окна, чувствуя, как покачиваются золотые украшения в ее волосах – маленькие полумесяцы и звезды, птички и рыбки. Она очень дорожила ими в последнее время. Дорожила? Ха! Да в последнее время она подумывала о том, чтобы спать не снимая их.
Гостиная была большой, но лишенной украшений, подобно самой усадьбе, лишь карнизы были украшены резьбой и выкрашены красной краской. Мебель была тоже ярко раскрашена, но без намека на позолоту, два широких камина были из простого камня, хотя и хорошо сложены, железные решетки были прочными, сделанными скорее в расчете на долгую службу, чем на внешнюю красоту. Огонь, по ее настоянию, пылал не слишком сильно, языки пламени облизывали полусгоревшие поленья, но их было достаточно для того, чтобы согреть руки, а большего ей и не нужно. Если бы ему позволили поступать по своему усмотрению, Алгарин задушил бы ее в тепле и окружил бы слугами, как ни мало их у него было. Алгарин был незначительным Лордом Страны, его вряд ли можно было назвать богатым, однако он платил свои долги в буквальном и переносном смысле, даже в тех случаях, когда большинство других вообще не сочло бы это долгом.
Гладкая струганая дверь в коридор скрипнула, открываясь, – большинство слуг Алгарина были почти столь же старыми, как и он сам, и хотя они держали дом в чистоте и порядке, заправляли лампы маслом и обрезали фитили, дверные петли в усадьбе постоянно оказывались несмазанными, – дверь скрипнула, и в комнату вошла Верин, все еще в дорожной одежде, простом коричневом шерстяном платье с юбкой-штанами, неся плащ на руке и поправляя прическу, в которой проблескивала седина. На квадратном лице приземистой сестры было написано раздражение, она покачивала головой.
– Ну что ж, Кадсуане, Морской Народ переправили в Тир. Я не подходила близко к Твердыне, но слышала, что Благородный Лорд Асторил перестал жаловаться на скрип в суставах и заперся внутри вместе с Дарлином. Кто бы подумал, что Асторил способен на какие-то действия, да еще на стороне Дарлина? Улицы полны дружинников, большинство из них заняты тем, что напиваются и устраивают драки между собой, когда не дерутся с Ата'ан Миэйр. В городе столько же Морского Народа, сколько остальных жителей, вместе взятых. Харине была ошеломлена. Она кинулась к кораблям сразу же, как только смогла нанять лодку, надеясь, что ее провозгласят Госпожой Кораблей и она сможет начать переделывать все по своему усмотрению. Похоже на то, что Неста дин Реас без сомнения мертва.
Кадсуане с благосклонностью слушала щебетание низенькой сестры. Верин была далеко не столь рассеянна, как пыталась казаться. Некоторые из Коричневых сестер действительно способны спотыкаться о собственные ноги из-за того, что не заметили их, однако Верин была одной из тех, чья удаленность от дел мира была лишь притворством. Она, по-видимому, верила, что Кадсуане принимает ее маску за реальность, однако, если она собиралась сообщить что-то важное, она сообщит это. И то, о чем она умолчит, возможно, тоже со временем раскроется. Кадсуане была не настолько уверена в ней, насколько ей хотелось бы. Неуверенность оставалась неотъемлемой частью ее жизни, но она была не уверена слишком во многих вещах, чтобы быть довольной.