- Неалд, ты упоминал, что если использовать круг, то Врата получатся настолько большие, что за несколько часов через них можно провести всю армию?
Неалд кивнул.
- Мы тренировались.
- Вы должны быть готовы это сделать, - сказал Перрин, посмотрев на небо. Он всё ещё чувствовал странность в воздухе. Какую-то едва уловимую затхлость.
- Милорд, - произнес Неалд, - мы будем готовы, но если нельзя создать Врата, то это не имеет значения. Впрочем, мы могли бы отправить армию к тому месту, где эффект пропадает, и уйти оттуда.
К несчастью, Перрин подозревал, что из этого ничего не выйдет. Прыгун называл ту штуку отголоском далёкого прошлого - и это значило, что Губитель с большой вероятностью связан с Отрёкшимися. Или - он сам один из Отрёкшихся - раньше это Перрину в голову не приходило. В любом случае, те, кто задумал эту ловушку, за ними следят, и если армия сделает попытку уйти, то враг либо захлопнет ловушку, либо передвинет купол.
Отрёкшиеся одурачили Шайдо теми коробочками и привели их сюда. И этот рисунок с его портретом, который повсюду распространяют… Являлся ли он частью ловушки, какой бы та ни была? Опасности, столько опасностей следует за ним по пятам.
«Ну, а чего же ты ждал? - подумал он. - Это ведь Тармон Гай’дон».
- Хотел бы я, чтобы Илайас вернулся, - сказал он вслух. Перрин отправил того в разведку с личным, особенным поручением. - Просто будь наготове, Неалд. Даннил, лучше всего, если ты отправишься передать мои наставления своим людям. Я не хочу никаких случайностей.
Даннил и Неалд ушли каждый по своим делам, и Перрин двинулся к коновязи за Ходоком. Тихий, как ветер, Гаул пристроился с ним рядом.
«Кто-то затягивает силок, - подумал Перрин, - медленно, дюйм за дюймом, вокруг моей ноги». - Возможно, кто-то ждёт сражения Перрина с Белоплащниками - после него армия будет ослаблена и изранена. Лёгкая добыча. Его прошиб холодный пот, когда он понял, что, схватись он с Дамодредом раньше, ловушку могли захлопнуть уже тогда. Внезапно суд стал невероятно важен.
Перрин должен был найти способ предотвратить битву, пока он ещё раз не попадёт в волчий сон. Возможно, ему удастся там найти способ уничтожить купол и освободить своих людей.
- Ты изменился, Перрин Айбара, - сказал Гаул.
- Как? - спросил Перрин, забрав Ходока у конюха.
- К лучшему, - ответил Гаул. - Приятно видеть, что ты перестал возражать против того, чтобы быть вождём. Но куда приятнее видеть, как ты, командуя, получаешь удовольствие.
- Я перестал возражать, потому что занят делами поважнее, - сказал Перрин. - И я не получаю удовольствия, командуя. Я делаю это, потому что должен.
Гаул кивнул, будто решил, что Перрин с ним согласился.
«Айил». - Перрин вскочил в седло.
- Двинулись потихоньку. Колонне, начать движение.
* * *
- Иди, - сказала Фэйли Аравайн. - Армия выступает.
Аравайн присела в реверансе и ушла передать приказания беженцам. Фэйли не знала, что принесёт этот день, но она хотела, чтобы те, кто останется в тылу, свернули лагерь и были готовы выступить - просто на всякий случай.
Когда Аравайн уходила, Фэйли заметила, что к ней присоединился Алдин-счетовод. Похоже, он в последнее время часто оказывался поблизости от Аравайн - возможно, он, наконец, дал отставку Арреле.
Фэйли заторопилась к шатру. По пути она прошла мимо Фланна Барстера, Джона Гаэлина и Марека Кормера, проверявших тетивы луков и оперение стрел. Все трое при её приближении подняли головы и помахали ей руками. В их глазах читалось облегчение - это хороший знак. Раньше, когда она попадалась им на глаза, то казалось, они за неё стыдятся - словно им было неприятно то, как Перрин в отсутствие Фэйли будто бы флиртовал с Берелейн.
А сейчас Фэйли проводила много времени с Берелейн, да и слухи были официально опровергнуты - и это помогло убедить всех в лагере, что ничего неуместного не случилось. Любопытно, что на перемену мнения людей в лагере сильнее всего повлияло спасение Берелейн во время пузыря зла. Благодаря этому событию люди решили, что женщины ничего не имеют против друг друга.
Конечно, Фэйли вовсе не спасала сопернице жизнь - всего лишь помогла ей. Но слухи утверждали иное, и Фэйли была рада, что они хоть раз приносят им с Перрином пользу.
Она дошла до шатра и торопливо вытерла лицо влажным куском полотна над тазом. Она надушилась духами и надела самое лучшее платье - тёмное серо-зелёное, с вышитой на корсаже, по подолу и на рукавах виноградной лозой. После этого она оглядела себя в зеркале. Превосходно. Ей удавалось скрывать тревогу. С Перрином всё будет в порядке. Обязательно будет.
И, тем не менее, она спрятала за поясом и в рукавах несколько кинжалов. Снаружи уже ждал конюх с Зарёй. Фэйли взобралась на лошадь - ей очень не хватало убитой Шайдо Ласточки. Даже самые лучшие её платья были с разделенной надвое юбкой для верховой езды; других она не взяла бы с собой в дорогу. Мать научила её: ничто так быстро не подрывает доверие солдат к женщине, как дамское седло. А если случится немыслимое и Перрин погибнет, Фэйли, возможно, придётся самой принять командование войсками.
Она рысью подъехала к передним рядам строящейся армии. Перрин был уже там, в седле. Да как он смеет выглядеть таким невозмутимым!
Фэйли не позволила себе открыто проявить раздражение. Порой нужно быть ураганом, а порой - нежным ветерком. Она уже дала Перрину понять, причём в недвусмысленной форме, что она думает об этом суде. А сейчас нужно, чтобы окружающие видели, что она его поддерживает.
Она подъехала к Перрину - позади как раз собирались Айз Седай, своим видом напоминая Хранительниц Мудрости. Дев видно не было. Где же они? Важно убрать их подальше от предстоящего суда. Для Сулин и остальных защищать Перрина было обязанностью, доверенной им их Кар’а’карном, и если её муж погибнет, на них ляжет великий тох.
Оглядывая лагерь, она заметила двух гай’шайн в белых одеждах с капюшонами, торопившихся к передней линии. Стоящий рядом с Перрином Гаул скривился. Одна из женщин отвесила ему поклон, протягивая набор копий.
- Свежезаточенные, - сказала Чиад.
- И только что оперённые стрелы, - прибавила Байн.
- У меня уже есть стрелы и копья, - произнёс Гаул.
- Да, - ответили женщины, опускаясь перед ним на колени и продолжая держать подношения.
- В чём дело? - спросил он.
- Мы просто беспокоились о твоей безопасности, - сказала Байн. - В конце концов, ты ведь сам готовил своё оружие. - Она произнесла это от чистого сердца, без тени неискренности или насмешки - но сами слова намекали на снисхождение.
Гаул захохотал. Он взял оружие и отдал женщинам свои копья и стрелы. И, несмотря на все проблемы, которые готовил этот день, Фэйли поняла, что улыбается. В айильских взаимоотношениях присутствовала некая извилистая сложность: когда дело касалось гай’шайн Гаула, то его, казалось, расстраивало то, что должно бы радовать, и забавляло то, чему полагалось его оскорбить.