Горе я заливала отвратительным кофе в ближайшем кафе. В придачу мне достался твердокаменный рулет с непонятной плодово-ягодной начинкой, гаже подобного кондитерского изделия были разве только польские кексы «Киви». Но мне, по большому счету, было наплевать на качество еды, в голове роем жужжали мысли, и главная среди них: где искать Рагозина?
Поразмышляв, я решила отправиться на факультет журналистики МГУ. Может, там кто припомнит бывшего студента?!
Кузница кадров для газет, радио и телевидения находится в самом центре. Окна желтого старинного дома глядят прямо на Кремль. Во дворе ползало по снегу несколько студентов. Заинтересовавшись, я не удержалась:
– Что ищете?
– Зачетки, – коротко пояснила востроносенькая девчонка.
– Зачетные книжки?!
– Угу.
Не успела я спросить, каким образом документы оказались в сугробе, как на втором этаже старинного здания распахнулась форточка, и несколько синих книжечек камнем полетели вниз.
– Вот зараза, – вздохнул кудрявый парень, подхватывая одну.
– Кто?
– Раиса Михайловна Бучборская, историю мировой литературы преподает. Такая злая, если что не так, вышвыривает зачетки в окно, да еще приговаривает: «Если нет ума, займись физической подготовкой».
– Да уж, не повезло вам, – ухмыльнулась я.
– Старая ведь совсем, – сокрушался студент, отряхивая джинсы, – лет сто, не меньше.
– У нас тоже в консерватории похожая была, – поделилась я печальным опытом, – все забывала, фамилии путала, мрак!
– Ха, – выкрикнул юноша, – наша обладает памятью слона. Не поверите, являешься к ней зимой, окинет взглядом и процедит: «Вроде прошлым летом ты не мог описать щит Ахилла, ну, давай, сейчас отвечай!» Помнит всех выпускников по именам, просто эпилептик!
Он еще долго пыхтел и жаловался, но я уже входила в просторный холл. Раз у дамы столь великолепная память, к ней и обратимся.
В далекие времена, когда строилось здание Московского университета, которое сейчас называют «старым», денег не жалели, а уж площади под застройку жалели и того меньше. Факультет журналистики поражал размерами. Огромная мраморная лестница, широченные коридоры, невероятной высоты окна и двери. Но вся эта былая красота выглядела грязной и обшарпанной. Тут явно давно не делали ремонт.
Сунувшись в дверь с табличкой «Учебная часть», я поинтересовалась:
– Бучборская в какой аудитории принимает экзамен?
Толстенькая девица в старомодных круглых очках оторвалась от газеты и весело сообщила:
– Раиса Михайловна готовит из студентов шашлык в 209-й. Если есть возможность, приходите к ней лучше в другой раз, сегодня она в особом ударе.
Поблагодарив добрую инспекторшу, я пошла по коридору, разглядывая двери.
209-я комната оказалась не слишком большим помещением, заставленным покалеченными и щербатыми стульями. У окна, гордо выпрямив спину, стояла лицом к окну молодая стройная черноволосая женщина в элегантном деловом костюме.
– Простите, – спросила я, – где Раиса Михайловна Бучборская?
– Слушаю вас внимательно, – отчеканила девушка и обернулась.
Я потеряла дар речи. Девичье тело с тонкой талией, высокой грудью и стройной шеей венчала голова глубокой старухи. Щеки, лоб и даже подбородок избороздили морщины, глаза запали, а рот превратился в нитку. Но голос – звонкий, совершенно молодой. Интересно, как ей удалось сохранить такую фигуру? Может, целыми днями из тренажерного зала не вылезает?
Дама сделала несколько шагов вперед и резко добавила:
– Ну? Какая группа? Что-то я вас не припоминаю.
Я уставилась на ее элегантные черные лодочки с десятисантиметровой шпилькой и проблеяла:
– Я не хочу сдавать экзамен.
– Тогда зачем явились? – нахмурилась Бучборская и резко села.
– Вы не знали случайно студента по фамилии Рагозин?
– Колю? Конечно, помню, очень достойный молодой человек, в отличие от большинства, читал «Илиаду» и «Одиссею» не в кратком пересказе, а полный текст. Я всегда ставила ему заслуженную четверку.
– Отчего не пять? – выпалила я.
Раиса Михайловна вытащила мундштук, вставила в него тоненькую коричневую сигарку и преспокойно заявила:
– Данный предмет на «отлично» знает лишь преподаватель, остальным дай бог достичь порога «удовлетворительно».
– Вы не в курсе случайно, куда он устроился после МГУ на работу?
– Вам это зачем? – поинтересовалась Бучборская.
Пришлось вновь рассказывать про больницу, смерть Насти и письмо.
– Звягинцева, – вздохнула преподавательница, – абсолютно глупое существо, без царя в голове! По восемь, девять заходов ко мне в каждую сессию делала, училась отвратительно, в мыслях только одни наряды да парикмахерские, а Николаша везде за ней ходил, словно верный паж. Очень неподходящая пара.
– Вы знаете, где он работал?
Раиса Михайловна вздохнула:
– Николая крайне интересовала религия, сначала он пристроился в журнал «Наука и религия». Но года два назад случайно я столкнулась с ним в консерватории, и Рагозин радостно так сообщил, что ушел в ежемесячник «Вера». Казался очень, ну просто очень довольным.
– Я не видела это издание в продаже…
– Я тоже, – усмехнулась Бучборская, – небось тираж малюсенький, но Коля сиял, когда рассказывал о работе.
– Интересно, где находится редакция…
– Дорогая, – высокомерно ответила дама, – для подобных случаев существуют справочники.
Чувствуя себя неразумной студенткой, сморозившей глупость, я быстренько попрощалась и выскочила в коридор.