– У тебя, папахен, – отрезала дочь. – Что ты вчера маме сказал, когда узнал, что она перепутала размер и купила слишком маленький ремень тебе в брюки? Не помнишь? «Только старая и глупая жопа вроде тебя способна на такой идиотизм!»
Иван онемел от неожиданности, зато отмерла Люся.
– Немедленно, слышишь, нахалка, немедленно извинись перед отцом, и потом, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Сначала добейся в жизни успеха, как папа, а потом…
«Ругайся с родными», – мысленно добавила я.
Но Люся не успела закончить начатую фразу, потому что Таня перебила мать:
– Ой, ой, ой! Ну и чего он такого добился? Сама говорила тете Лене: «Мой, мудак, работу потерял, теперь весь день на диване валяется и в потолок плюет, а я его корми, пои, да и обстирывай». Да ты папахена в Москву только с одной целью и прихватила…
– С какой? – поинтересовалась более простоватая и наивная Аня. – С какой целью мама папу сюда привезла?
– Чтобы без нас не напился в лоскуты и не сжег квартиру, – спокойно пояснила Таня. – Она так тете Лене и объяснила: «Дешевле идиота в столицу прокатить, чем нажитое тяжелым трудом потерять». Пошли, Анька, сейчас по телику мультики покажут.
Близняшки убежали. Иван стоял с раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Люся машинально опустила Муму на пол.
– Не обращайте внимания, – попробовала я уладить неприятную ситуацию, – подростковый возраст, гормональный стресс, они все в тринадцать лет невозможные делаются…
– Значит, я мудак! – взревел Иван и, пнув ногой вешалку, двинулся на Люсю.
Сережкины сапоги с глухим стуком вывалились из ботиночницы.
– Тише, тише, – забормотала Люся, – ты что, Таньку не знаешь, бог знает чего выдумает, наврет…
– Пошли, поговорим, – гремел Иван, утаскивая жену в комнату.
Я в растерянности осталась в коридоре. Из Кирюшкиной детской раздавался радостный хохот близняшек, девчонки наслаждались телевизионной программой. Постояв немного, я решила пойти на кухню, и тут до слуха донеслись глухие, равномерные удары. Они неслись из помещения, куда разъяренный муж уволок супругу.
Пару секунд я колебалась, но потом стук усилился, и послышался слабый стон. Господи, Иван забьет Люсю до смерти в нашей квартире! Приедет милиция, заберет убийцу и посадит в Бутырку, а мне придется таскать туда передачи и жить с гадкими девчонками! Не знаю, какая перспектива испугала меня сильней: оказаться с мешочком сигарет на Новослободской или воспитывать двойняшек. Но обдумывать эту тему было недосуг.
Ноги сами собой понесли меня в комнату гостей, я уже открыла рот, чтобы заорать: «Прекрати, Иван, немедленно…»
Но увиденная картина потрясла меня до глубины души. Муж с женой лежали на диване, спинка которого билась о стену, издавая устрашающие звуки, а стоны вылетали из Люсиного рта, она была совершенно довольна сложившейся ситуацией.
Обретя способность двигаться, я отползла в коридор – ну ничего не понимаю в этой жизни! В ту же секунду из детской высунулась Танина голова.
– Да вы не волнуйтесь, – пояснила девочка, – они всегда так! Сначала поругаются, а потом в койку. У папахена по-другому не получается, только после драки. Мамахен даже к врачу бегала, триста рублей отдала! А тот посоветовал, угадайте что?
– Что? – машинально повторила я, чувствуя, как мелко-мелко начинает дергаться глаз.
– Злите мужа почаще, – хихикнула Таня и повторила: – Триста рублей отдала, лучше б мне кофточку-стрейч купила.
– Тань, глянь, прикольно, – раздался из детской голос Ани.
Татьянина голова исчезла. Я вновь осталась в коридоре одна, на этот раз в состоянии полного остолбенения. Вдруг около вешалки послышалась возня. Это Муму, меланхолично растопырив лапки, прудила огромную лужу возле безукоризненно вычищенных Сережкиных сапог.
– Не стесняйся, милая, – ободрила я собачку, – если дальше так пойдет, сама скоро писаться начну.
Муму вздохнула и поковыляла в комнату. Я быстро написала записку: «Люся, приготовь обед» – и выскочила из дома. Просто не знаю, как смотреть гостям в глаза после этого происшествия.
* * *
На улице бушевал буран. Снег летел тучами в лицо, кололся и проваливался за воротник. Под ногами чавкала каша из смеси соли, песка и грязи. Кое-кто из прохожих раскрыл зонтик… Я постояла секунду, потом поежилась и опрометью кинулась к метро. Москвичи совершенно несправедливо недовольны столичным метрополитеном. Стоит только купить газетку, как пожалуйста, со страниц несутся читательские вопли: очень много народу в «часы пик», не хватает станций в новых районах, часть эскалаторов из-за изношенности нельзя включать, повсюду идет торговля, и вообще, прекратите продавать еду, потому что люди друг друга кетчупом мажут…
Я же принадлежу к той редкой категории населения, которая просто в восторге от московской подземки. В «час пик» я не езжу, а от конечных станций в спальные районы ходят милые автобусики «Автолайн», торговлю я только приветствую, купила детективчик и наслаждаюсь, пока поезд летит по тоннелям, что же касается булочек, блинчиков и кофе, так возможность испортить одежду подстерегает нас повсюду. Зато у метро есть одно огромное преимущество. Я могу там спокойно думать. Некоторые привыкли осуществлять данный процесс дома, за письменным столом или в кресле под торшером… Может, где и можно расслабиться, но только не у нас. Вот вчера, к примеру, только-только я легла на диван и сосредоточилась, как сначала влез Кирюшка с требованием пришить пуговицу, спустя пятнадцать минут влетел Сережка и заорал:
– Лампец-молодец, погладь рубашку, на завтра нужна белая.
Не успела я выключить утюг, как собаки запросились на улицу. Только приволокла стаю домой, подала голос Юлечка:
– Лампушечка, помоги помыться, одной с загипсованной ногой никак.
– Попроси муженька, – попыталась я отвертеться.
– А он заснул!
Пришлось идти в ванную, заворачивать Юлину «костяную» ногу в клеенку и старательно тереть ей спинку под неумолчные стоны девушки:
– Ой, ой, осторожнее, не повреди гипс!
Не успела я вымыть ванну, как принеслась с работы Катя, и все за компанию с ней поужинали второй раз. Словом, к половине одиннадцатого вечера я осталась одна на один с Монбланом из грязной, омерзительно жирной посуды. Правда, мне предложили помощь. Сначала Юля пробормотала:
– Бедная Лампуша, не могу помыть тарелки, нога к вечеру разболелась, оставь, утром уберу.