– Но все равно! – упрямо продолжала Агата. – Почему не выращивают таких целителей? Зачем тогда вообще Академия? Вот вы вроде бы маг, а вы можете излечить человека?
– У меня, – сказал Келдыш, вновь оглянувшись, – несколько иная… специализация. А маги – не цыплята в инкубаторе, чтобы их выращивать. У каждого свой талант, своя направленность, и его с этого направления не свернуть… уж вам ли не знать, Мортимер!
– А какая у вас… специализация?
Келдыш глянул поверх головы Агаты и вдруг взял ее за локоть – сильно, крепко. Больно. Агата, удивленно айкнув, потянула руку. Учитель сказал вполголоса:
– Кажется, вам придется ее увидеть. Идите вперед. Вон туда, к людям. Быстрее. Не оглядывайтесь.
– Что…
– Пошла!
Он чувствительно подтолкнул ее между лопаток. Агата невольно пробежала вперед несколько шагов, затормозила, сердито развернулась…
Келдыш, отступавший вполоборота, вдруг дернулся, неловко и высоко вскинул локоть, будто поскользнулся. Повернулся к ней, взмахнул рукой с обращенными вниз скрюченными пальцами – и Агата разом перестала слышать все звуки на свете, как будто на нее упал прозрачный купол. И только оцепенело смотрела на Келдыша.
Больше всего его движения напоминали какую-то дыхательно-медитативную гимнастику – Келдыш двигался так сосредоточенно, уверенно, спокойно… Наверное, из-за плохого зрения Агате казалось, что каждое его движение сопровождается дрожащим цветным размазанным ореолом… а иногда – короткими яркими вспышками.
И вдруг Келдыш словно на что-то наткнулся. Агата моргнула и увидела, что учитель медленно опускается на колени – как-то весь запрокинувшись, будто что-то неуклонно давило ему на грудь, а он уступал этому напору. Голова откинута, зубы оскалены, с пальцев отведенных рук стекают какие-то зеленоватые хлопья. Из носа у него пошла кровь – сначала медленно, крупными яркими каплями, а потом потекла двумя непрерывными полосками. Ей казалось, Келдыш кричит, да она была уверена, что он кричит, – но почему она тогда ничего не слышала?
Словно лопнула невидимая тонкая пленка – шум, крики, ее схватили сзади, больно, крепко; потащили; кто-то орал над самым ухом:
– Уходим, уходим!
– Серго ранен!
– Он не ранен, он убит, брось его, брось!..
– Девчонку в машину!
– Уходим!
Ее подняли – Агата молча молотила ногами воздух, выворачивала шею, чтобы посмотреть, как там Келдыш, – с натужным выдохом швырнули в отъехавшую дверь синей машины, запрыгнули следом, наваливаясь, бесцеремонно толкая; дверь поехала вместе с разворачивающейся машиной… И в этом светлом проеме Агата вновь увидела Келдыша.
Он лежал на боку, согнув колени, рука вывернута в локте раскрытыми пальцами вверх. Кровь на черной водолазке тоже была черной.
Дверь закрылась.
Люди копошились, ругались, не могли подняться из-за резких поворотов.
– Как девочка?
Ее нашли, достали из-под кучи тел, приподняв, усадили на сиденье.
– Ты как?
– Очки… – сказала Агата слабо.
– Нормально, – сказали рядом. – Она в порядке. Он накрыл ее «колпаком» чуть раньше нас.
– Очки…
– А?.. да, сейчас. Посмотрите на полу, где очки?
Кто-то нашел очки. Агата надела. Стекла были целы, но из-за погнутой дужки очки сидели криво. Агата огляделась. Трое мужчин смотрели на нее с трех соседних сидений. Водитель смотрел в зеркале заднего вида. Никого из них она не знала.
– Вы убили его, – сказала Агата.
* * *
– Вы убили его, – говорила Агата. Раз за разом. Сжав коленями руки и глядя прямо перед собой. Они все ехали и ехали, но ее не интересовало – куда, зачем, с кем. У нее перед глазами прокручивался один и тот же фильм: взмах руки Келдыша, его гибкий стремительный «танец», Келдыш, опускающийся на колени – медленно, с усилием, словно он старался просто-напросто не свалиться, – кровь на влажном бледнеющем лице, ладонь, раскрытая навстречу небу…
И город, и улица были не знакомы. Агату взяли под локти, выводя из машины. Завели в обыкновенный подъезд обыкновенного дома. В обыкновенную квартиру. Осторожно усадили на диван.
– Вы убили его, – сказала она в лицо наклонившегося к ней мужчины. Он медленно повернул голову – все вокруг теперь происходило как в замедленной съемке, – сказал что-то… спросил?
– Да… И Серго… – ответили ему, – …пришлось бросить.
– Идиоты!
– Мы просто следили, а он…
– …проверят?
– …на Серго ничего нет.
– Откуда вы знаете, что у них есть, чего нет?.. Что с девочкой?
– Похоже, шок…
– …не страховали?
– …ты что? Она же была под двойным «колпаком»! Этот… дьявол черный успел за секунду до нас… нет, ну у него и скорость!
– …была… я вам голову сверну, если с ней что-то…
– Эскамэмовцы свернут быстрее, если найдут…
– Вы убили его, – повторила Агата, глядя в окно.
– Тш-ш-ш… успокойся, девочка… расслабься. Все хорошо. Понимаешь? Все хорошо, – монотонно говорил мужчина, водя перед ее лицом рукой. Агата посмотрела на эту руку: казалось, она «размывает» воздух перед ней – все окружающее становилось расплывчатым, теряло окраску, или, вернее, краски смешивались и переливались друг в друга…
Агата резко отмахнулась:
– Отстаньте от меня с этой вашей магией!
Руки мужчины замерли. Он подержал их на весу и очень медленно опустил. Переглянулся с кем-то через плечо.
– …не действует?
Агата смотрела в окно. За окном было солнце.
– Ну, тогда придется… – услышала она над ухом. Не успела оглянуться, как что-то кольнуло ее сзади в шею.
И тут Агата в первый раз закричала.
* * *
– Проснулась?
Она открыла и закрыла глаза. Снова открыла. В глазах было сухо и в горле тоже.
– Садись. Вот так. Голова не кружится?
Голова кружилась, но Агата сказала хрипло:
– Нет.
– Вот, попей. Не бойся, это просто вода.
– Что вы мне вкололи?
– Легкое снотворное. Ты проспала десять часов.
И это называется «легкое»? Агата осмотрелась, щурясь. Ей подали очки. Выпрямив оправу, она вновь огляделась. Вчерашний мужчина, не спуская с нее глаз, отступил и сел в кресло. Комната была маленькая: диванчик, на котором она сидела, стол у окна, плотные шторы, кресло под хозяином, полки на стенах. Все. Агата вновь уставилась на мужчину. Не очень старый – может, лет сорок, – темноволосый, совсем обычный.