– Вы и так сегодня уже позанимались! – заметил Келдыш.
– Должен же кто-то защищать животных от всяких сумасшедших магов! – заявила Агата и поскорее ретировалась, чтобы Келдыш не стал ее воспитывать дальше. Пусть вон на Зигфрида переключится – тот больше проштрафился. Хотя, конечно, Водяной – не его подопечный. Выходя, она слышала, как ректор напевает:
– Чем больше знаю я людей, тем больше я люблю животных…
– Ну как? – спросила Стефи уже в автобусе. – Ты где была? Развлекалась?
– Развлекалась, – совершенно искренне согласилась Агата. Водяной уже в лицах рассказывал про происшествие в зверинце – и, конечно, он был главным укротителем вырвавшегося на свободу свирепого леопарда… Валерия озабоченно совещалась с воспитателем мальчиков Хасаном (наверное, как отчитываться за происшествие перед директором), Димитров, как всегда, молча сидел в своих «заговоренках». Агата попыталась его утешить – что Келдыш знает, что он не виноват, – но Славян посмотрел на нее невидящими глазами и сказал хмуро:
– Мало я этому дал!..
И Агата побыстрее отсела подальше. Да уж, мальчишек ей никогда не понять. Причем любого возраста.
* * *
Навстречу шел Андрэ.
Агата замедлила шаг. Продвижение Инквизитора по интернатскому парку можно было запеленговать по стихающим разговорам и смеху школьников. Не все его замечали, многие вообще стояли к дорожке спиной, но настроение ребят менялось, как меняется освещение, когда на солнце находит небольшое облако…
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Агата, – сказал Инквизитор на ходу. – Как поживаешь?
– Спасибо. Хорошо, – сказала Агата – уже ему в спину. Андрэ замедлил шаг и остановился. Повернулся, глядя на сомкнутые на животе руки. Колец у него не было. Вообще никаких – ни обручального, ни… Или у Слухачей нет кристаллизаторов? Наверное, они вообще не волшебники, а просто присосавшиеся к волшебникам… хм… пиявки? Не вампиры же?
Казалось, Андрэ раздумывает, о чем бы с ней поговорить.
– Как твои успехи в борьбе с магией?
– Вы же видите, – сказала Агата со слабым вызовом. Она его не боится, не боится. Ей нечего бояться.
Инквизитор склонил голову набок, разглядывая асфальт под ногами. Поправил педантично:
– Не вижу. Скорее – чувствую, слышу. Обоняю.
Агата невольно заинтересовалась.
– А что, магия у всех волшебников разная?
– Неповторима, как цвет глаз. Цвет может быть очень похож, но никогда – идентичен.
– Какой цвет был у моего отца?
– Коричневый, – не задумываясь, ответил Андрэ. – Очень мощная, очень основательная магия – магия Земли. Страшно огорчен, что мы его потеряли.
Сожаление в его голосе было искренним. Как можно жалеть того, кого ты сам уничтожил? Если спросить – он ли это сделал, – ответит? Агата почему-то не сомневалась, что не смолчит. На память вдруг пришли слова Келдыша: «Не стоит задавать некоторые вопросы, потому что вам могут на них ответить». Если магия для Слухачей – легкий наркотик, то может ли появиться зависимость, ломка, когда наркотик не получаешь вовремя?..
– Скажите… а если к вам долго не приводят на казнь… что вы… как вы…
Андрэ слегка улыбнулся. Губы у него были тонкими и бледными.
– Как я себя при этом чувствую? – Он еле заметно покачал головой, словно раздумывая. – Я чувствую себя не при деле. А как ты себя сейчас чувствуешь? – спросил неожиданно.
Агата недоуменно нахмурилась.
– Спасибо, хорошо.
– Голова не кружится? Не печет в затылке? Кончики пальцев не покалывает? Не холодеют?
Все больше удивляясь, Агата покачала головой.
– Нет, все нормально. А почему вы спрашиваете?
Тишина. Казалось, Инквизитор глубоко задумался, уставившись в землю. Сплетенные пальцы рук выпрямились, выгибаясь…
– Звонок, – сказал он внезапно, Агата даже вздрогнула.
– Что?
– Звонок, не слышишь? Тебе пора на занятия.
– А, да? До свидания!
Инквизитор молча поклонился. Агата пошла, спиной ощущая его взгляд. Какого цвета у него глаза? Их вообще кто-нибудь видел?
Ну да, конечно. Те, кого приводили на казнь.
Не выдержав, она все-таки оглянулась.
Андрэ не смотрел ей вслед. Он шел по дорожке – куда быстрее, чем до встречи с Агатой. Почти бежал.
Опаздывает, наверно.
* * *
Агата проснулась, точно ее толкнули. Кыш сидел на кровати спиной к ней, лицом… в смысле – мордой – к окну.
– Ты чего не спишь? – пробормотала Агата. Кот дернул ухом, но не шевельнулся. Он неотрывно смотрел на окно. Легкую занавеску шевельнуло ветром… какую занавеску? Нет у нее никаких занавесок! Тонкая кисея опять двинулась, пересекая освещенное фонарем стекло. Тихое:
– Прости, не хотела тебя пугать…
Агата резко села. Полупрозрачные линии стали гуще, темнее – теперь Агате даже без очков был виден сидящий на подоконнике стройный силуэт.
– Вы… кто? Вы как?..
Очень оригинальные вопросы, но других у Агаты в этот момент не нашлось.
– Форточка была открыта, – снова прошелестело от окна.
Агата невольно смерила взглядом форточку – в нее влезла бы одна ее нога. И то если очень постараться.
– Ты позвала меня. Я пришла.
Начиная понимать, Агата спустила ноги с кровати.
– Вы… Анжелика?
Тишина.
– Кажется.
Агата посмотрела на Кыша. Почему, интересно, он в этот раз не поднял тревогу?
– Не сердись на котенка. Наверное, я слишком недавно стала… Не все изменения еще закончились.
Кыш явственно хмыкнул. Мягко спрыгнул с кровати, запрыгнул на подоконник. Уселся, разглядывая Анжелику, точно большую ленивую мышь – не бегает, играть с ней скучно, а съесть проблематично. Женщина протянула тонкую руку – в свете фонаря рука просвечивала, – дала понюхать свои пальцы. Кыш понюхал, чихнул и лег напротив в позе маленького невозмутимого сфинкса.
– А почему – кажется? – спросила Агата. Наверное, надо надеть халат, предложить гостье чего-нибудь поесть или выпить… В смысле – чаю.
Анжелика поморщилась, мотнула головой – стало яснее видно ее лицо. Скуластое, глубокие впадины глазниц и щек.
– Я забываю… все забываю. Забываю, какой была раньше. Наверное, правильнее при… перерождении менять имя. Чтобы ничего не оставалось от прошлого.
– А как вы стали… – Агата поколебалась, гостья явно избегала этого слова, но надо же когда-то его произнести, – вампиром? Вас укусили?