Никакой охраны, каменные балконы вокруг дворца совершенно пусты. Слуги в ливреях тут же выбежали, потупив взоры, чтобы взять поводья коней и подержать стремена. По рукавам их темных кафтанов и платьев сбегали вниз нашивки красного, желтого и серебряного цветов, у каждого на левой стороне груди сверкал маленький значок с изображением Восходящего Солнца. Они выглядели наряднее, чем когда-либо прежде слуги в Кайриэне, по крайней мере, как помнилось Перрину. Они не видели стражников снаружи, но если бы и видели, это бы вряд ли что-либо изменило. В Кайриэне слуги играли в свою собственную версию Даэсс Дей’мар, Игры Домов, но при этом делали вид, будто воспринимают как должное любые поступки тех, кто стоит выше. Обращать слишком много внимания на то, что происходит у вышестоящих, – или, по крайней мере, проявлять к их делам интерес – чревато последствиями. В Кайриэне, как, впрочем, в большинстве стран, простого человека могли раздавить, даже не заметив, если он случайно оказывался на пути у обладающих властью и могуществом.
Грубоватого вида служанка увела Ходока и Ласточку, даже не взглянув на Перрина. Ласточка была уже во Дворце Солнца, но это пока ничего не изменило. Он все еще не знал, жива ли Фэйли. Глупая мальчишеская фантазия.
Сдвинув топор назад, Перрин двинулся вслед за Рандом к широким серым ступеням, которые виднелись в дальнем конце двора, и кивнул, когда Айрам чуть выдвинул из ножен меч. При их приближении слуги в ливреях распахнули наверху длинной лестницы огромные двери, тоже бронзовые, похожие на внешние ворота и украшенные большим изображением Восходящего Солнца Кайриэна.
Прежде даже вестибюль ошеломил бы Перрина своим великолепием. Толстые прямоугольные колонны из темного мрамора поддерживали высокий, тоже прямоугольный сводчатый потолок. Пол был выложен в шахматном порядке темно-голубыми и золотыми плитками. Вдоль карниза по всем стенам огромного зала располагались позолоченные изображения Восходящего Солнца. Фрески, вырезанные на стенах, изображали сражения, в которых Кайриэн одерживал победы. Зал был пуст, если не считать небольшой группки молодых людей, сгрудившихся около одной из фресок. Завидев Перрина и остальных, они тут же смолкли.
Все носили мечи, хотя четверо из семи были женщины. Все в куртках и обтягивающих штанах вроде тех, которые носила Мин. У всех – и у мужчин, и у женщин – недлинные волосы собраны сзади в некое подобие хвоста, доходящего до плеч, и перевязаны темной лентой. Одна из женщин одета в зеленое, чуть более светлого оттенка, чем обычно принято у кайриэнцев, другая – в ярко-голубое. Остальные в темной одежде с несколькими яркими полосами поперек груди. Все они тут же уставились на отряд Ранда и особенно на Перрина; наверно, их поразили его желтые глаза. Он вообще-то уже привык к подобной реакции и даже не обращал на нее внимания, разве что кто-нибудь вздрагивал или приходил в смятение. Так они и стояли, тараща глаза в полном молчании, пока не закрылись двери за последним Аша’маном. Гулкое «бум!» захлопнувшихся дверей заглушил жаркий шепот; потом кайриэнцы подошли ближе, женщины держались даже более важно и высокомерно, чем мужчины, которые слегка отстали. Все они преклонили колени, но даже это умудрились сделать с надменным видом.
Одетая в зеленое женщина бросила взгляд на другую, в голубом, которая стояла, опустив голову, и сказала:
– Милорд Дракон, я – Камейле Нолайзен. Наше общество возглавляет Селанда Даренгил... – Она удивленно заморгала, заметив сердитый взгляд женщины в голубом. Несмотря на этот взгляд, от Селанды пахло насквозь пронизывающим ее страхом, если, конечно, Перрин правильно понял, кто из них кто. Взволнованно прочистив горло, Камейле продолжала: – Мы не думали... Мы не ожидали, что вы вернетесь... так скоро.
– Да, – спокойно произнес Ранд. – Сомневаюсь, чтобы кто-либо думал, что я вернусь... так скоро. Ни у кого из вас нет ни малейших причин бояться меня. Ни у кого. Я хотел бы, чтобы вы поверили мне. – Поразительно, но, говоря, он глядел прямо на Селанду. Когда она подняла голову и посмотрела на него, запах страха пошел на убыль. Не исчез совсем, но уменьшился до еле заметного всплеска. Как Ранд вообще догадался, что именно она так напугана? – Где Колавир? – спросил Ранд.
Камейле открыла было рот, но ответила Селанда.
– В Большом Зале Солнца. – Голос ее креп с каждым мгновением, а запах страха становился все слабее. Странно, но, когда она взглянула на Мин, в нем появился легкий оттенок ревности, еле заметный. Иногда способность Перрина распознавать, какие чувства означал тот или иной запах, приводила к тому, что он только больше запутывался. – Там идет третий вечерний прием, – продолжала она. – Мы недостаточно важные персоны, чтобы присутствовать на нем. Кроме того, полагаю, наше общество ей неприятно.
– Третий, – пробормотал Добрэйн. – Девятый вечер после коронации. Она не теряет времени. По крайней мере, они там все вместе. Никто, ни один тайренец или кайриэнец, независимо от звания или своих претензий на него, не окажется в стороне.
Поднявшись с колен, Селанда сказала доверительным тоном, таким, будто, кроме нее и Ранда, здесь никого не было:
– Мы готовы станцевать танец клинков для вас, милорд Дракон.
Сулин, вздрогнув, покачала головой, еще одна Дева громко охнула. Некоторые Девы выглядели и пахли так, будто готовы тут же, на месте, разделаться с юнцами. Айильцы вообще ломали головы, что им делать с этими молодыми мокроземцами. В глазах айильцев проблема состояла в том, что те пытались изображать из себя айильцев и придерживаться джи’и’тох, по крайней мере, своего варианта этого своеобразного айильского кодекса чести. Этими семерыми их число вовсе не исчерпывалось; по всему городу можно было найти по крайней мере несколько сот таких ненормальных, объединившихся в общества по образцу айильских. Половина айильцев, как слышал Перрин, была не прочь помочь им; другая половина считала, что с ними следует покончить.
Однако в данный момент все они вместе с их джи’и’тох волновали Перрина меньше всего.
– Где моя жена? – требовательно спросил он. – Где Фэйли? Эти молодые идиоты обменялись предостерегающими взглядами. Предостерегающими!
– Она тоже в Большом Зале Солнца, – медленно сказала Селанда. – Она... Она – одна из фрейлин королевы... леди Колавир.
– Не заводись, Перрин, – прошептала Мин. – Наверно, так сложились обстоятельства. Без очень важной причины она не стала бы так поступать.
Пожав плечами, Перрин попытался и в самом деле взять себя в руки. Одна из фрейлин Колавир? Для этого и впрямь нужна была, без сомнения, очень веская причина. Но какая?
Селанда и остальные вновь обменялись предостерегающими взглядами. Один из кайриэнцев, молодой человек с острым носом, сердито прошептал:
– Мы поклялись не говорить никому! Никому! Поклялись на воде!
Прежде чем Перрин успел открыть рот, чтобы спросить, о чем идет речь, заговорил Ранд:
– Селанда, проводи нас в Большой Зал. Предупреждаю, никаких клинков. Я сам прослежу за тем, чтобы восторжестовала справедливость и все получили по заслугам.