И тут у Найнив перехватило дух — она поняла, что больше не испытывает злости. Гнев исчез, уступив место изумлению, однако теперь, когда контроль перешел к Голубой сестре, она не потеряла связи с Источником. Случайно Найнив поймала взгляд Николь — вовсе не теплый и ласковый, а изучающий и оценивающий, как обычно. Она непроизвольно попыталась разорвать связь, но ничего не вышло. Разомкнуть круг могла только Анайя, и до того Найнив останется его частью. Илэйн соединение далось легче, но, прежде чем вступить в круг, она сняла браслет и спрятала его в карман. На лбу Найнив выступил холодный пот. Она понятия не имела, что могло случиться, вступи Илэйн в эту связь уже будучи соединенной с Могидин посредством ай'дам, а оттого ей становилось еще страшнее. Николь перевела нахмуренный взор с Найнив на Илэйн. Наверняка она не могла определить, кто какие чувства испытывает, Найнив и сама не могла бы этого сказать.
Две другие женщины — хорошенькая темноглазая кандорка по имени Шимоку, ставшая Принятой как раз накануне раскола в Башне, и Калиндин, уроженка Тарабона, со множеством тонких черных косичек, дожидавшаяся шали уже добрых десять лет, вступили в связь так же легко, как Илэйн. Обе, несмотря на всю разницу между ними.
Неожиданно Николь заговорила — словно во сне:
— Львиный меч, копье обета, та, чей взор проникает за пределы бытия. Трое, трое на борту, и он среди них. Он, умерший, но оставшийся в живых. Великая битва завершилась, но мир не пришел на землю. Возвращение разделило ее. Охранители и слуги — одни уравновешивают других. Грядущее колеблется на грани.
Анайя с удивлением воззрилась на нее:
— О чем это ты, дитя? Николь заморгала.
— Я что-то сказала, Айз Седай? — слабым голосом спросила она. — Я… чувствую себя как— то странно, и…
— Ну если тебя тоже тошнит, — оборвала ее Анайя, — то ничего, перебьешься. Первое соединение частенько вызывает странные ощущения, но нам сейчас не до твоего желудка. — С этими словами она подобрала юбки и решительно зашагала по улице, бросив через плечо остальным: — Держитесь вместе. И обращайте внимание на все требующее вмешательства.
Впрочем, вмешательство требовалось чуть ли не на каждом шагу. Люди носились по улицам с испуганными криками, не понимая, что творится вокруг. Мебель, посуда, домашняя утварь — самые разнообразные предметы ни с того ни с сего срывались с места и принимались прыгать или летать. Двери и окна распахивались и хлопали сами собой, из домов доносились грохот и треск. Плотная повариха в одной сорочке налетела на невесть откуда появившееся в воздухе ведро и разразилась истерическим смехом. Бледный сухопарый малый в нижнем белье сломал руку, пытаясь отмахнуться от налетевшей на него доски. Веревки обматывались вокруг рук или ног, и даже одежда — та, что была на людях, — начинала двигаться самостоятельно. Рубашка какого-то волосатого мужчины обмоталась вокруг его головы. Он отбивался, вслепую размахивая руками и потому не подпуская к себе тех, кто пытался ему помочь. Женщина, надевшая платье, но не успевшая застегнуть его, цеплялась за солому на кромке крыши и вопила во всю мочь, а ее платье старалось утащить ее если не в небеса, то из дома.
Впрочем, справиться со всеми этими явлениями оказалось ненамного сложнее, чем обнаружить их. Потоки Силы, свитые Анайей — и другими группками, — способны были с легкостью остановить стадо взбесившихся быков, что уж говорить о чайнике, которому почему-то вздумалось полетать. А если какой-либо предмет останавливали — с помощью Силы или просто вручную, — он, как правило, больше уже не шевелился. Только всего этого было слишком много. На Исцеление времени почти не было. Исцеляли лишь тех, кому иначе грозила бы смерть. Айз Седай приходилось то возвращать на место выскочившую из плетня жердь, то останавливать неистово катившуюся бочку, которая могла переломать кости не одному человеку.
Найнив чувствовала себя опустошенной, и с каждой минутой это ощущение становилось все сильнее. Утихомирить надо было такую уйму всего, и вроде всё мелочи, но мужчина, череп которому раскроила сковорода, или женщина, задушенная собственной сорочкой, были мертвы, так же как и убитые Силой. Ей казалось, что и другие соединившиеся в круг женщины, даже Айз Седай, испытывают то же самое. Но ей не оставалось ничего, кроме как вышагивать рядом с остальными и наблюдать за тем, как Анайя сплетает комбинации потоков, отражая одновременно множество мелких, но вполне реальных опасностей. Найнив терялась, исчезала как личность, сливаясь в единое целое с доброй дюжиной женщин.
Наконец Анайя, хмурясь, остановилась, и все разом кончилось. Связь оборвалась, что застало Найнив врасплох. Она осела, растерянно озираясь по сторонам. Доносившиеся отовсюду крики и вопли теперь сменились рыданиями и стонами. Предметы больше не порывались двигаться, люди же, оставшиеся целыми и невредимыми, спешили на помощь раненым. Судя по положению луны, все это безумие длилось не более часа, однако Найнив казалось, что прошло часов десять. Спина в том месте, куда угодил табурет, отчаянно ныла, колени дрожали, глаза слезились. Вдобавок она еще и зевала, да так, что в ушах звенело.
— Такого я от Отрекшихся не ожидала, — едва слышно пробормотала Анайя. Чувствовалось, что Айз Седай тоже измотана до крайности, однако, невзирая на усталость, она продолжала отдавать распоряжения.
— Ты едва на ногах держишься, — промолвила Анайя, трогая Николь за плечо. — Ложись-ка в постель, да поскорее. Ступай, дитя, а завтра с утра мы с тобой поговорим. А ты, Англа, пока останься. Ты сможешь снова вступить в связь и помочь в Исцелении. Ланита, ты отправляйся в постель.
— Это не Отрекшиеся, — сказала Найнив. Точнее, промямлила, ведь устала она смертельно. — Это пузырь зла.
Айз Седай, все три, уставились на нее. Как и остальные Принятые, не говоря уже о послушницах. Даже Николь, еще не успевшая уйти. Но на сей раз Найнив было все равно, оценивающий у той взгляд или какой другой. Слишком уж ей хотелось спать.
— Мы уже сталкивались с подобным в Тире, — вставила Илэйн, — в Твердыне. — Сказать по правде, тогда им довелось увидеть лишь последствия, но ни той ни другой не хотелось бы снова стать свидетелями такого события. — Саммаэль, вздумай он напасть, не стал бы швыряться палками да горшками.
Ашманайлла переглянулась с Баратин, Зеленой сестрой, которой невероятная худоба и длиннющий нос вовсе не мешали выглядеть стройной, изящной и грациозной. Анайя и бровью не повела.
— Похоже, Илэйн, сил у тебя осталось более чем достаточно. Вот и прекрасно, ты тоже поможешь мне с Исцелением. А ты, Найнив… ты снова потеряла Источник, да? Вид у тебя такой, что тебя стоило бы отнести в постель на руках, да только некому. Придется добираться самой. Шимоку, дитя, ты отправляешься спать. А ты, Калиндин, пойдешь со мной.
— Анайя Седай, — осторожно заговорила Найнив, — сегодня ночью мы с Илэйн обнаружили нечто важное. Нам бы хотелось поговорить с вами наедине…
— Завтра, дитя. А сейчас отправляйся в постель, пока не свалилась.
Не дожидаясь ответа, Айз Седай прихватила с собой Калиндин и направилась к лежавшему неподалеку человеку — бедняга издавал жалобные стоны. Ашманайлла увлекла Илэйн в другую сторону, а Баратин повела Англу в третью. Успев взглянуть через плечо на Найнив, Илэйн едва заметно покачала головой и скрылась в толпе.