— Сюда, — сказал он и повернул в узкий проулок.
Морейн двинулась следом за его лошадью, потом — Ранд и Мэт. Ранду первому выпал черед вести вьючную лошадь. В середине цепочки шли Найнив и Эгвейн, за ними — Перрин, а замыкал отряд Лан. Едва лишь Мандарб ступил на грунт в проулке, как потайная дверь качнулась и поспешно закрылась. Клацанье запираемых щеколд прозвучало для Ранда неестественно громко.
Закоулок, как назвал его мастер Гилл, оказался и вправду очень узким и даже темнее, чем конный двор, если последнее вообще было возможно. Высокие глухие кирпичные и деревянные стены тянулись с боков, и наверху лишь — единственная узкая полоска чернеющего неба. Большие плетеные корзины, с помощью лямок перекинутые через спину вьючной лошади, скреблись о стены. Короба были набиты припасами для путешествия, большей частью — глиняными кувшинами, доверху наполненными маслом. На спине лошади была приторочена связка шестов, на конце каждого из них болтался фонарь. В Путях, как утверждал Лойал темнее, чем в самую темную ночь.
При движении из частично заправленных фонарей масло выплескивалось, к тому же они позвякивали друг о друга. Этот металлический звук был не очень громок, но в этот час в Кэймлине господствовала тишина. Монотонные приглушенные позвякивания разносились, наверное, на милю окрест.
Когда закоулок вывел отряд на улицу, Лойал выбрал направление сразу, без остановки. Похоже, теперь он знал точно, куда идет, будто с каждым шагом дорога, которой он держался, становилась все яснее. Ранд не понимал, как огир удастся отыскать Путевые Врата, а Лойал не в состоянии оказался объяснить толком. Он просто знал; он чувствовал их. К этому сводились все его объяснения. Как утверждал Лойал, это все равно что объяснять, как нужно дышать.
Когда отряд поспешил дальше по улице, Ранд обернулся, бросив взгляд на угол в той стороне, где стояла «Благословение Королевы». Если верить Ламгвину, неподалеку от перекрестка все еще бдила полудюжина Белоплащников. Их внимание всецело занимает гостиница, но кого-нибудь из них наверняка мог привлечь шум. Вряд ли кто оказался бы на улице в такой час без особой на то причины. По мостовой, будто колокольчики, звонко цокали подковы; фонари гремели так, словно вьючная лошадь их нарочно раскачивала. Лишь свернув за угол, Ранд перестал оглядываться. Позади он услышал облегченные вздохи остальных двуреченцев.
Лойал, по-видимому, следовал к Путевым Вратам наикратчайшей дорогой, как бы она ни вела отряд. Иногда они рысцой спешили по широким проспектам, на которых не было ни души, не считая крадущейся в темноте редкой собаки. Иногда торопливо пробирались по переходам не шире закоулка у конюшни, а под ногами у них хлюпало при неосторожном шаге. Найнив тихо сетовала на запахи, но никто не замедлял своей скорости.
Темнота начала рассеиваться, выцветая до тусклой серости. Над восточными коньками крыш небо смутными проблесками рассвета окрасилось в жемчужный цвет. На улицах появились люди, ежась от утреннего холодка, они шли быстро, опустив головы, всеми мыслями в своих постелях, полусонные. Большинство из них просто ничего не замечало. Лишь немногие мельком глядели на цепочку людей и лошадей во главе с Лойалом, и всего один прохожий на самом деле заметил отряд.
Этот человек, как и все прочие, мазнул взглядом по путникам, уже вновь погружаясь в свои мысли, как вдруг споткнулся и чуть не упал, развернувшись и уставясь на них выпученными глазами. Света хватало лишь на то, чтобы разглядеть фигуры, но и этого оказалось чересчур много. Издалека один огир мог сойти за высокого мужчину, ведущего обычную лошадь, или за обыкновенного человека, ведущего низкорослую лошадку. Но когда за ним следом шла целая цепочка людей и было с кем его сравнивать, Лойал предстал в истинном свете, таким большим, каким и был: в два раза выше любого человека. Прохожий бросил на великана еще один взгляд, сдавленно вскрикнул и кинулся наутек, лишь плащ хлопал у него за спиной.
Скоро — очень скоро — на улицах будет еще больше народу. На другой стороне улицы Ранд заметил женщину, спешащую куда-то и не видящую ничего, кроме мостовой под ногами. Скоро еще больше людей увидят их. Небо на востоке светлело.
— Туда, — объявил наконец Лойал. — Вниз.
Он указывал на лавку, еще запертую на ночь. Прилавки перед нею были пусты, тенты над ними закатаны, дверь наглухо закрыта ставнями. Окна наверху, где жил лавочник, оставались еще темными.
— Вниз? — недоверчиво воскликнул Мэт. — Как, ради Света, мы сумеем?..
Морейн подняла руку, обрывая Мэта, и знаком приказала всем следовать за нею в переулок рядом с лавкой. Лошади и люди забились в узкое пространство между зданиями. В переулке, сжатом с двух сторон стенами, было темнее, чем на улице, — почти снова ночь.
— Здесь должна быть дверь в подвал, — проговорила негромко Морейн. — Ага, вот.
Внезапно вспыхнул свет. Над ладонью Айз Седай, двигаясь вместе с ее рукой, повис холодно светящийся шар размером с кулак. Все восприняли это как само собой разумеющееся, и Ранд подумал: вот она, мера того, через что все прошли. Морейн поднесла шарик ближе к обнаруженным дверям, они почти лежали вровень с землей, чуть наклоненные, засов удерживали два мощных болта и железный замок, больше чем в ладонь Ранда, обросший толстым слоем застарелой ржавчины.
Лойал подергал замок:
— Я могу выдернуть это, засов и все остальное, но шума будет столько, что мы перебудим всех по соседству.
— Давайте не станем ломать хозяйское добро, если можно обойтись и без этого. — Морейн с минуту внимательно изучала замок. Вдруг она ткнула в ржавое железо своим жезлом, и замок, аккуратно открытый, упал на землю.
Торопливо Лойал отодвинул засов и распахнул двери, придерживая створки и опустив их на землю. Морейн, освещая себе дорогу сияющим шаром, сошла вниз по скату, открывшемуся ее взору. Позади нее изящно ступала Алдиб.
— Зажгите фонари и спускайтесь, — негромко позвала Морейн. — Здесь просторно, места хватит. Поторопитесь! Скоро рассветет.
Ранд принялся отвязывать шесты с фонарями, но не успел еще зажечь первый, как понял, что различает черты лица Мэта. Вскоре народ заполнит улицы, а лавочник спустится в магазинчик, чтобы открыть свою торговлю, и всех заинтересует, с чего бы это в переулке столько лошадей. Мэт волновался, как заводить лошадь в погреб, и что-то бормотал, но Ранд был рад спуститься вместе со своим гнедым по скату. Мэт последовал за другом, ворча, но тоже не задерживаясь.
Фонарь Ранда качался на конце шеста, задевая иногда за потолок, а скат не пришелся по нраву ни Рыжему, ни вьючной лошади. Спустившись, Ранд отошел в сторону и освободил дорогу Мэту. Морейн погасила свой плавающий в воздухе огонек, но когда остальные спустились в подвал, помещение осветили фонари.
Подвал оказался длинным и широким, как и само здание над ним, большую часть пространства занимали кирпичные колонны, расширяющиеся кверху, становясь у потолка в пять раз толще узкого основания. Казалось, что подвал составлен из рядов арок. Места было много, но Ранд все же чувствовал какую-то тесноту. Погребом, как подсказывал проржавевший замок, давно уже не пользовались. На голом полу, покрытом толстым слоем пыли, стояло несколько сломанных бочек, набитых всяким хламом. В свете фонарей кружились, сверкая, потревоженные таким множеством ног пылинки.