— Картина никак не веселая, но хотя бы обнадеживающая. Значит, можно еще и жить, и работать. Ты начал наш разговор с упоминания о твоих занятиях документальным кино. Что это для тебя? Сопоставимо ли сие, не очень мне понятное, занятие с литературой?
— Сопоставимо, ибо и то и другое — искусство. Моя задача — создавать произведения искусства. Смею надеяться, порой это удается. Документалистика — это тоже проза. А игровое кино — это, скажем, в большей степени беллетристика. Часто изображение бывает выразительней слова. Не абсолютно, а внутри своего жанра. Впрочем, все это очень и очень условно.
— Чем сегодня занят, Антон, — и как писатель, и как документалист?
— Монтирую очередной документальный фильм, который снимал на реке Урал недалеко от Оренбурга. Там, собственно, в ролях заняты бабочки-«поденки», которые вылетают из речного ила только раз в году — в течение трех первых августовских недель и только по ночам. А местные жители ставят на берегу реки мощные прожекторы и ловят их на свет, сушат мешками и потом весь год кормят этой биомассой домашнюю птицу. Говоря коротко, фильм об этом уникальном явлении. С размышлениями, на которые оно наводит. Чем является свет для бабочек — понятно. А чем он является для человека? Свет ли это спасения, или обыкновенный прожектор, которым вольны распоряжаться некие посредники между Богом и людьми?
Еще не оставляю надежды напечатать где-нибудь новый большой роман, о котором я уже упоминал и на страницах которого, кстати, затрагивается большая часть вопросов, которые ты задаешь мне сейчас.
— Антон, неожиданный вопрос: к Тендре только так можно добраться, только мертвым? Спасибо тебе, кстати, за эту волшебную повесть…
— Выходит, Захар, что так. Ведь эта вещь именно об этом. Смерть — это таинство, хотя сплошь и рядом случается в таких формах, что поневоле приходится в этом сомневаться. Тем не менее это именно таинство. И познать его составляющие при жизни нам не суждено нашей природой. Если все же такое случается, счастье опаляет душу, а тело просто остается ждать своего часа. Заглянуть, прорваться за эти пределы можно, но на осмысление останется чуть меньше секунды. Это закон нечеловеческий, но для человека.
Сергей Васильевич Лукьяненко родился 11 апреля 1968 г. в Казахстане.
Окончил Алма-Атинский государственный медицинский институт и прошел ординатуру по специальности «врач-психиатр».
Работал заместителем главного редактора журнала фантастики «Миры» (Алма-Ата). Первая публикация в фантастике — рассказ «Нарушение» (журнал «Заря», Алма-Ата, 1987).
С 1993 г. — профессиональный писатель. Широкую известность получил после выхода повести «Рыцари Сорока Островов».
Лауреат нескольких десятков литературных премий, в том числе премии «Старт» 1993 г., премий «Меч Руматы» 1995 и 1997 гг., поощрительного приза фестиваля «Белое пятно» (Новосибирск) за трилогию «Остров Русь» (совместно с Юлием Буркиным), лауреат премий «Интерпресскон» 1995 и 1996 гг. В 1999 г. Сергей Лукьяненко стал самым молодым на нынешний день лауреатом «Аэлиты» — старейшей отечественной премии, присуждаемой за общий вклад в развитие фантастики. Лучший фантаст Европы по итогам EuroCon-2003.
Произведения Лукьяненко переведены на десятки языков и продаются на всех континентах.
Автор тетралогии «Ночной дозор», в составе которой романы «Ночной дозор», «Дневной дозор» (в соавторстве с Владимиром Васильевым), «Сумеречный дозор», «Последний дозор»; трилогии «Лабиринт отражений»: «Лабиринт отражений», «Фальшивые зеркала», «Прозрачные витражи», а также романов «Осенние визиты», «Не время для драконов» (в соавторстве с Ником Перумовым), «Спектр», «Конкуренты» и др.
Сергей Лукьяненко, как ни крути, — немножко наша национальная валюта и чуть-чуть национальный бренд, наряду, да не оскорбится он этим перечислением, с водкой, матрешкой и Достоевским. Все мыслимые и немыслимые премии, получаемые писателями-фантастами, культовый статус (не путать с элементарной известностью) не только в России, но и в нескольких европейских и азиатских странах… Я попытался разузнать у Сергея, как это у него получилось. Разговор происходил в Индии, во время поездки из города Дели в Тадж-Махал. Это я так, для красного словца добавил. Ехали мы, к сожалению, не на слоне, на автобусе. Зато пили при этом отличный индийский ром.
— Сергей, ну ты очень популярен, очень, и сам это знаешь. Может быть, наряду с Акуниным, ты самый известный в России, да и в мире, писатель. У тебя есть понимание каких-то скрытых механизмов писательской известности? Вот я только что общался с Александром Кабаковым, спросил, что он по этому поводу думает, а он отвечает: «А мне просто свезло!»
— Здесь много факторов всегда работает. Среди них фактор удачи, фактор случая занимает достаточно важное место. Я знаю нескольких писателей-фантастов, которые работают лучше, чем я, которым больше, чем мне, дано умения и таланта. Но почему та или иная книга выбивается из ряда — всегда загадка.
Был такой советский писатель-фантаст Георгий Гуревич, он создал специальную формулу, зафиксированную в его рассказе «Троя». «Троя» — та самая анаграмма, в которой расшифровывается причина успеха. «Т» — талант. «Р» — работа. «О» — опыт. «Я» — ярость. Грубо говоря, на любой из этих составляющих писатель может вылезти и стать известным. Кому-то хватает таланта, кому-то работоспособности, кому-то надрыва, ярости. Но если хотя бы в какой-то мере присутствуют все четыре составляющие — тогда это проще всего.
— Я как-то участвовал в одной телепрограмме вместе с писателями-фантастами. Они очень много говорили на тему, что они «и есть та самая серьезная литература, потому что у нас есть читатели»…
— Они правильно считают, и вместе с тем все это абсолютная фигня. Либо книжку читают, либо книжку не читают. Жанр вторичен — фантастика, детектив, ужасы, все это неважно. Вот есть такой прием, который называется «фантастика». В рамках этого приема можно написать порнографический роман, жестокий детектив или социальную драму. А можно совместить все сразу, и тоже получится хорошо. Я считаю, что фантастика не имеет никакого отличия от обычной литературы.
— И ты можешь назвать имена русских писателей-фантастов, творчество которых заслуживает изучения в университетах?
— Банальный ответ: это Аркадий и Борис Стругацкие, потому что они действительно писали хорошую литературу.
Мне нравится их лозунг: «Книжка должна быть интересна и пионеру, и пенсионеру».
— А кого ценишь из современников?
— Вячеслава Рыбакова.
— Тебе не кажется, что он работает, что называется, на понижение?
— Я его нежно люблю, я не могу быть здесь беспристрастным…
Он не то чтобы работает на понижение, он, скорее, уходит в публицистику. Последние его романы больше похожи на собрание статей на тему «Как нам обустроить Россию». А мне больше нравится, когда баланс соблюден между сюжетом и мыслью, которую желаешь донести. Но все равно он один из лучших литераторов сегодня. Далее: Алексей Иванов. Фигура, которая вроде бы принадлежит к мейнстриму. Но когда мне было двадцать лет, мы с ним приезжали на семинар писателей-фантастов, и он был лучшим среди нас. Я до сих пор считаю его автором прекрасных вещей в жанре фантастики. И очень надеюсь, что он еще к фантастике вернется. Евгений Лукин — чудесный автор, с прекрасным чувством языка.