И у каждого старика непременно есть маленькие или большие секреты, никто не прожил жизнь, ни разу не нарушив божьих заповедей. У наших предков, какими бы идеальными они ни казались, случались в прошлом некие казусы. Думаете, бабка, норовящая ударить вас в метро палкой, она была кротким существом в молодости? А пьяный дед, почем зря матерящийся во весь голос в трамвае? Он определенно не провел молодость в молитвах. К старости обостряется то, что в юном возрасте заложилось в вашей душе. Вы были жадноваты? Станете скрягой. Не любили собственного ребенка? Возненавидите внуков. Обвешивали, стоя за прилавком, покупателей? Приметесь обирать родственников. Увы, к концу жизни человек делается только хуже.
Я потрясла головой. Что-то меня унесло в философские раздумья. А все Мура! После разговора с ней я стала отчетливо понимать: у Жози были враги, многим она насолила в бытность женой ректора.
Если Мура уверена, что в доме есть тайник и в нем лежит драгоценная фигурка, то почему она не пошла к Колосковой и не потребовала украденное назад? У вдовы Феликса имеются фотографии, которые доказывают: раритет ранее находился в ее семье!
Я вздохнула и включила мотор. Пока есть одни вопросы, ответов нет. Кстати, если Бирк не бывала на даче Колосковой, то кто рассказал ей о тайнике? Я ведь так и не получила ответа на этот вопрос! Но сейчас в дом Бирк возвращаться не следует, Мура пытается привести в чувство пьяную внучку. Ладно, приду к ней завтра, под предлогом беспокойства о Жанне, спрошу: «Как там девушка? Нормально себя чувствует после припадка?»
И заведу беседу.
Жанна очень некстати ввалилась в дом, Мура многого не успела рассказать. Интересно, она сохранила тетрадь Павла Ляма? Может, там есть ответ на вопрос: кто заходил в купе и убил Феликса? Вдруг несчастье с Даной имеет глубокие, уходящие в ту историю корни? И, между прочим, надо проверить лестницу – повернуть балясину и посмотреть, сдвинется ли ступенька. Кто такая Настенька, о которой вспоминала Бирк? А почему в Подмосковье не зажигают фонари? Совсем стемнело, начал накрапывать дождик и… Муся!
От неожиданного воспоминания о собаке я нажала на тормоз. Вот ерунда какая! Я совершенно забыла про несчастного пса. Надеюсь, Жозя выпустила щенка пописать, иначе он напрудил луж по всему дому. И наверняка он очень хочет есть. Вилка, ты плохая хозяйка!
Ругая себя на все лады, я, радуясь отсутствию пробок на шоссе, въехала в Евстигнеевку и спустя считаные минуты парковалась во дворе дома Колосковых. Так, похоже, Жозя легла спать, что не удивительно – старушка встает вместе со своими любимыми птичками и уже в районе восьми вечера начинает отчаянно зевать.
Фонари в саду не горели, лампа над входной дверью тоже не светилась, темно было и в холле.
Я повесила в шкаф куртку и тут же услышала тихое поскуливание. Из неосвещенного коридора вырулил Муся, на его морде застыло разнесчастное выражение.
– Дорогой, – вздохнула я, – чует мое сердце, ты написал в ванной.
– У-у-у! – тихонько завыл щенок.
Я зашла в санузел и убедилась в правильности своей догадки. Правда, действительность оказалась хуже, чем я предполагала. На полу обнаружились не только лужи, но и более крупные неприятности.
– Нужно, наверное, пса отругать, – вздохнула я, хватая тряпку и приводя кафель в порядок.
– У-у-у, – донеслось из-за двери. Хитрый Муся предпочел не маячить у меня перед глазами.
– Но нельзя не признать, что в некотором роде щенок молодец, – попыталась я быть справедливой, одновременно споласкивая мешковину в ведре, – использовал в качестве сортира санузел. С паркета убирать какашки труднее, чем с плитки. Муся хороший, он решил: раз люди сюда порой заходят, то и ему можно.
Пес заглянул в ванную и тихо гавкнул.
– И в принципе наказать лучше не собаку, а хозяйку, – в порыве раскаяния продолжила я. – Четвероногий друг не способен самостоятельно открыть дверь, сбегать в сад и вернуться домой. Во всяком случае, от Муси подобного действия требовать нельзя. Кстати, Жозя опять не заперла дверь. Разве хорошо?
Вымыв руки, я вышла к лестнице. Муся, нежно повизгивая, брел за мной.
– Сейчас получишь полную миску «хрустиков», – пообещала я. – Только сначала проверю бойлерную, хочу убедиться, что все входы в особняк закрыты. Ага, смотри! Жозя не удосужилась повернуть ключ и в этом замке, дверь в техническое помещение приоткрыта! Ну Жозя! Ведь обещала мне проявить бдительность, и что? На радость грабителям она спит крепко, пушкой не разбудишь, а дом весь нараспашку.
Продолжая возмущаться, я тщательно заперла дверь под лестницей, прошла на кухню и обнаружила на холодильнике, на доске для записей, короткое сообщение, нацарапанное неровным почерком: «Вилка! Я легла, ужин на плите. Жозя».
На горелке обнаружилась небольшая кастрюлька, а в ней холодная геркулесовая каша, сваренная на воде. Старушка явно проявила заботу о гостье, подумала, что подруга ее любимой Даны приедет из города голодной, и приготовила то, что посчитала здоровой пищей. Мне стало стыдно, уж не знаю, какие там ошибки Акула совершала в молодости и как она относилась к сослуживцам, но в семье Жозя ведет себя безупречно. Она очень внимательна и совершенно не эгоистична. Любому начальнику часто приходится демонстрировать жесткость, ему по службе необходимо принимать кардинальные решения, а на всех не угодишь, кого-то непременно обидишь или разочаруешь. Матвею приходилось увольнять людей, жертвовать одним человеком ради интересов общего дела. Вспомним хотя бы ситуацию с той девушкой, как ее там, Розой Маловой, которая покончила с собой. Колосков поостерегся признавать факт самоубийства сотрудницы, за подобное в советские годы по головке не гладили. Вот почему Матвей объявил Розу больной, а что взять с человека, у которого мозги набекрень? Тут уж никто не виноват! Гадкий, на ваш взгляд, поступок? Да, но он заботился и о других сотрудниках института, знал, что учреждению с дурной репутацией не выделят квартир и дачных участков. Если изучить ситуацию беспристрастно, то вывод однозначен: это Роза Малова поступила необдуманно, девушку волновали только собственные переживания, ей и в голову не пришло вспомнить об очереди на жилье. А Матвей мигом сообразил, что к чему. Но только общественное мнение осудило директора. Подчиненные получили ордера на новую жилплощадь и продолжали считать ректора и его жену бездушными мерзавцами. И никто не спросил:
– А почему промолчала мать Розы Маловой?
Она присутствовала на том самом собрании, но не вскочила с места, не закричала:
– Вы клевещете на мою дочь! У Розочки никогда не было онкологического заболевания! Не смейте говорить неправду.