– Если Ребров ни разу не попадал в поле зрения правоохранительных органов, то откуда информация про Тибет и прочее? – удивилась я.
Сергей хмыкнул.
– Скандал у него случился. Писательница одна письмо в налоговую накатала, обвинила «Элефант» в контрафактных тиражах. Вот служба и произвела проверку, у меня в налоговой близкий друг работает. Цепь ясна?
– И что обнаружили полицейские?
– Ничего! Чист Ребров, словно…
– Слеза котенка, – докончила я. – Спасибо, Серега.
– Кушай на здоровье, – засмеялся Максимов. – А когда получишь от «Элефанта» супербабки, не забудь бедному менту пузырь поставить.
– Непременно, – пообещала я, – как только, так сразу.
Максимов хихикнул, потом из трубки полетели гудки. Я осталась сидеть, сжимая в руках мобильный.
Значит, фирма Реброва загибалась в муках, а потом хозяин смотался в Тибет, вернулся оттуда иным человеком (и внешне и внутренне), занялся делом, преуспел, разбогател… А Кирсавин Константин Александрович погиб в поезде. Внимание, его папу тоже звали Александром Григорьевичем. Едем дальше. Ребров обливается модными духами, а я убила «Анну Михайловну Викторову». В Киеве бузина, а в огороде дядька? Не совсем так!
Ну-ка, вспомним неприятный момент кончины «старухи»… На секунду гаснет свет, затем раздается выстрел, в мою руку всовывают пистолет, электричество вспыхивает, и я застываю в ужасе. А в холле стоит резкий запах модного мужского одеколона с отдушиной перца. Ох, не зря я пару раз за это расследование вспоминала о нем, да никак не могла понять, чем интересна мысль о духах. Но сейчас картинка сложилась. Настоящий Ребров умер. Думаю, скорее всего, он ехал в том же поезде и погиб, а Кирсавин взял его документы, затаился, выждал год и выполз на арену в качестве книгоиздателя. Внешние и внутренние изменения он объяснил поездкой в Тибет. Вероятно, алкоголик Ребров растерял всех друзей, потому Ребров новый не опасался быть уличенным во лжи. Может, он сделал ринопластику? Не знаю! Но факт остается фактом: Константин, став Ребровым, поднял «Элефант» с колен, превратился в успешного бизнесмена… и тут столкнулся с Леной Напалковой, которая опознала бывшего рекламщика. Оцените размер катастрофы! Ребров неведомыми путями узнает о съемках Напалковой в некоем кинопроекте и подставляет меня в качестве убийцы. Все складывается. Есть, правда, несколько вопросов. И главный из них: почему именно я избрана на роль киллера? Но это станет ясно лишь после ареста издателя. Ну что ж, мотив мне понятен, а улик нет.
Я подперла подбородок кулаком. Улики будут. Ребров хочет убить Виолу Тараканову, а я имела глупость рассказать издателю все, и тот оценил степень опасности. Гарик обещает наивной писаке помощь и предлагает спрятаться в инфекционной больнице. На первый взгляд все логично, нормальный человек побоится близко подойти к месту, где лежат люди со смертельно опасными, заразными болячками. Имея деньги Реброва, нетрудно отыскать врача, который объявит: «У Виоловой корь, состояние тяжелое». Ну и кого удивит потом сообщение о безвременной кончине детективщицы? Гарик надумал устранить меня по-тихому.
Я вскочила и ринулась к выходу из кафе. Надо немедленно вернуться в клинику, устроить там скандал, потребовать зарезервированную палату люкс и лечь в кровать. Меня непременно придут убивать. Думаю, ночью. Войдет медсестра с уколом, и каюк Вилке. Но я-то не буду дремать и поймаю бабу с ядом. Вот они, улики! Конец Реброву! Я не просто избавлюсь от мистера Икс, упорно издевающегося надо мной, и схвачу за руку убийцу Таисии Денисовой, я еще обезглавлю «Элефант», злейшего врага издательства «Марко». Если после этого «марковцы» не станут носить меня на руках, то я ничего не понимаю в людях.
В приемном покое клиники сидела все та же тетка в мятом белом халате.
– Безобразие! – заорала я, войдя в кабинет.
– Девушка, – устало сказала врач, – успокойтесь.
– Обманщики!
– Да в чем дело?
– Меня привезли сюда рано утром с корью.
– С корью? – изумилась врач. – Что-то не похожи вы на такую больную. Фамилия?
– Тараканова, – рявкнула я, – Виола Ленинидовна!
Докторица быстро схватила очки, лежавшие на столе, водрузила их на нос и совсем другим тоном просюсюкала:
– Конечно, я помню вас. Зачем пришли, дорогая?
– Для меня был оплачен люкс!
– Верно. На втором этаже. Лучшая палата. Что-то не так?
– Все! Отвратительные условия! Белья нет, грязь, шум из окна, вторая кровать…
– Вторая кровать? – подскочила врач. – Но в люксе одно место.
– Нет, два.
– Вы ошибаетесь!
– Пошли, убедитесь сами.
Врач ткнула пальцем в селектор.
– Нина, я отлучусь на пару минут.
– Конечно, Наталья Сергеевна, – прокрякали из ящика, – я послежу за кабинетом.
Выйдя из приемного покоя, Наталья Сергеевна уверенно засеменила по коридору.
– Налево, – приказала я.
– Лифт справа, – поправила доктор.
– Но меня оставили на первом этаже.
– Как? – изумилась спутница. – Где?
– А вот тут, – злорадно ответила я, распахивая картонную дверь, – любуйтесь.
– О боже! – закатила глаза врач. – Вы тут и были?
– Да!
– Почти весь день?
– Да!!
– Голодная?
– Да!!!
На некоторое время Наталья Сергеевна лишилась дара речи. Потом, схватив меня за руку, поволокла к лифту, причитая на ходу:
– Виола Ленинидовна! Катастрофа! Наш санитар! Его уволят! Выгонят с позором! Пьянь подзаборная! Но приличные люди на оклад санитара не соглашаются, вот мы и нанимаем отребье. Уже не первый раз такой казус случается. Нет! Это все! Теперь он пойдет куда глаза глядят! Простите нас! Но почему вы так долго там находились? Отчего не прибежали сразу?
Я растерялась. Действительно, как объяснить искренне расстроенной тетке мое долготерпение?
Но, к счастью, именно в этот момент Наталья Сергеевна дотащила меня до медсестры, сидевшей за длинным полукруглым столом, и гаркнула:
– Алиса! Опять читаешь!