– Не могли бы вы остаться здесь до свадьбы?
Рия растерялась. Остаться и жить бок о бок с Димитриосом?
– Н-не могу, – заикаясь, отказалась она. – Мне надо домой.
– Не хотелось бы нарушать ваши планы, но мне придется очень много сделать, и за очень короткое время. – В голосе Кристины слышалась просьба. – Если бы у меня был надежный помощник, с меня бы это сняло столько хлопот…
Рия вдруг вспомнила, зачем Димитриос приезжал в Лондон. Кристина больна. Конечно, одной ей будет очень трудно, а по собственному опыту Рия знала, что на помощь Поппи рассчитывать не приходится.
– Сколько это займет времени? – медленно спросила она, и Кристина с благодарностью и облегчением ей улыбнулась.
– Думаю, не больше месяца, – с надеждой в голосе проговорила она. Может быть, недель шесть.
Рия смиренно кивнула. Видимо, в ближайшем будущем ей отсюда не выбраться.
Обед прошел в натянутой обстановке. Поппи сидела с покрасневшими глазами, а Никое угрюмо молчал. Димитриос, как всегда, был не очень разговорчив, лениво переводя взгляд с одного лица на другое, и, только останавливаясь на Кристине, глаза его теплели. Кристина не дождалась кофе, сказав, что у нее болит голова. Рия тоже собралась встать из-за стола, но Димитриос остановил ее.
– Мне надо поговорить с тобой. – Его глаза медленно вобрали в себя ее лицо, задержавшись на мягких полураскрытых губах. – Пойдем в сад.
Как во сне, Рия послушно последовала за ним. Никое и Поппи остались за столом. От его взгляда губы ее горели, будто он поцеловал ее. Соберись, приказала она себе мысленно, раздраженная собственной слабостью.
– Для Кристины все это оказалось настоящим испытанием, хотя она и пытается это скрывать, – начал он без промедления, едва они уселись в бархатной темноте, все еще напоенной дневными запахами. – Мне бы не хотелось, чтобы она вконец себя извела. Ты не можешь остаться здесь на некоторое время и помочь ей?
Рия удивленно смотрела на него. В сумерках ее серые глаза казались огромными.
– Она тебе еще ничего не говорила?
– Что именно? – коротко спросил он с надменным видом.
– Сегодня вечером она уже просила меня помочь ей, – спокойно ответила Рия. – Я сказала, что останусь столько, сколько будет нужно.
На его щеке задергалась жилка, но больше ничто не выдало его волнения.
– Спасибо, – произнес он наконец довольно холодно. – Насколько я понимаю, на Поппи рассчитывать не приходится, – добавил он, слегка скривив губы.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила она, не отваживаясь показать ему, что он прав. – Со вчерашнего вечера очень многое прояснилось, скажем так, – холодно ответил он. – И теперь мне все понятно.
Рия догадывалась, куда он клонит. Она уже достаточно хорошо знала, что означает стальной блеск его глаз, и сразу вспомнила, в каком состоянии была ее кузина.
– С Поппи все в порядке, – слабо сказала она. – Временами несколько легкомысленна, но у нее доброе сердце.
– Так оно есть у нее? – насмешливо спросил Димитриос. – А когда нам будет дозволено взглянуть на этот феномен, хотя бы краешком глаза? – Она собралась было ответить, но он заставил ее замолчать, приблизившись к ней так, что ее предательское сердце тревожно забилось. – Есть такой порок – излишняя преданность, – спокойно сказал он, рассматривая ее лицо. – Мне казалось, что ты должна была бы уже об этом знать.
Рия, как загипнотизированная, смотрела на смуглое лицо над ней, не в состоянии произнести ни слова.
– Так ты поможешь Кристине?
На сей раз в его голосе не было приказа, только просьба и забота, и она тут же энергично закивала светловолосой головой, с трудом подавив желание дотронуться до смуглой загорелой щеки, где уже стала пробиваться черная щетина.
Он задумчиво погладил ее серебристые волосы, пропуская их сквозь пальцы. Как она ни старалась, ей не удалось сдержать дрожь – от его прикосновения она вся загорелась.
– Ты очень нежная.
Голос у него был с хрипотцой, и она не могла подавить в себе те странные ощущения, что он в ней вызывал. Он резко отодвинулся от нее и опустил руки.
– Как бы то ни было, на неделю я освобожу тебя от своего присутствия.
– Что? – не поняла она.
– Мне надо за границу по делам, – не вдаваясь в подробности, объяснил он. – Боюсь, что последние две недели за домашними делами я забыл о бизнесе. Больше я не могу откладывать.
Он повернулся к ней, и на его смуглом лице была ирония.
– Ты будешь скучать по мне? – Голос у него был язвительный, но с легким оттенком вопроса, который Рия не могла не заметить.
– Да, – просто сказала она, опуская глаза и страшась, что сказала слишком много.
Он прищурился.
– Нам надо кое-что выяснить, и мне, и тебе, – медленно произнес он с едва заметным блеском в глазах. – Но придется отложить это до моего возвращения. Пока же достаточно и этого.
Он склонился к ней, чего она, сама не отдавая себе отчета, так ждала все это время, и припал к ее губам в долгом поцелуе. Губы у него были твердые и теплые, он прижал ее к себе с такой сладкой нежностью, о существовании которой она и не подозревала. Этот поцелуй не был страстным. Просто обещание, вскружившее ей голову и тронувшее душу. Когда он оторвался от нее, она даже покачнулась и только тут заметила, что он держит руки в карманах, словно не доверяя себе самому.
– Я не хочу, чтобы ты меня боялась, – медленно произнес он, так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни единого слова. Жемчужными зубками она прикусила нижнюю губу, и он задумчиво покачал головой, словно подтрунивая над самим собой.
– Невинность – дело серьезное, – сказал он вроде бы невпопад. Глаза ее округлились от удивления, и он слегка дотронулся до ее лица подрагивающими пальцами. Затем резко развернулся и, свистнув собакам, которые появились как из-под земли, пошел прочь.
Мне никогда не понять этого человека, с тоской подумала она. То он ненавидит меня, то вдруг…
– Это просто животное желание, – прошептала она в тихую ночь, подавляя в себе зарождающуюся надежду.
У него хороший аппетит, и он привык к тому, что любая женщина считает за честь, если он проглотит ее на закуску. Наверняка то, что сказала Поппи, правда, и ей уготована судьба лишь очередного развлечения. Единственное ее достоинство – некоторое сходство с его первой любовью.
– Заруби это себе на носу, дурочка, – прошептала она, изо всех сил стараясь удержать наворачивающиеся слезы. – Ты лишь новенькая в длинной цепи его романов. На следующее утро, когда она вошла в столовую, совсем не чувствуя себя отдохнувшей, Поппи, веселая и возбужденная, набросилась на нее: