– Привет, Рия! Давай, давай, соня, мы уже почти заканчиваем. Садись, завтракай. Здешний морской воздух пробуждает во мне волчий аппетит.
Рия взглянула на Никоса, снисходительно поглядывавшего на ее кузину.
Руки их были сплетены. Сегодня Поппи совершенно не походила на ту забитую, удрученную девчонку, какой была вчера. Причина ее радости очень скоро всплыла на поверхность.
– Димитриос сейчас повезет нас осматривать наш дом, – чирикала она радостно. – Это недалеко. Можешь поехать с нами, если хочешь.
Рия недоверчиво на нее посмотрела:
– Дом?
– Ну конечно! Не понимаешь? Четыре стены и крыша, чтобы можно было жить.
– Ты уверена, что вы можете позволить себе дом? – осторожно спросила Рия. – Может, квартира или…
– Это свадебный подарок!
Они вздрогнули, услышав знакомый рык, раздавшийся из соседней комнаты для отдыха. Рия перехватила взгляд Никоса.
– Он только лает, но не кусает, – тихо пояснил тот, пожимая плечами с некоторым недовольством.
– Но если укушу, будет больно, поверь мне.
Димитриос стоял в дверях, и на лице его не было и тени улыбки. В легком сером костюме и белоснежной рубашке, свежевыбритый, загорелый, выглядел он умопомрачительно.
– Так ты поедешь, Рия? – равнодушно спросила Поппи, поднимаясь со стула, и Рия быстро покачала головой, чувствуя себя лишней. Они ведь явно собирались туда без нее.
– Конечно, поедет. Как вы думаете, кого я жду? – Димитриос явно хотел поставить кое-кого на место, и даже Поппи на этот раз все поняла. Покраснев, она уселась снова, а Димитриос продолжал: – После того как она позавтракает, конечно.
Сидя на высоком сиденье «лендровера» рядом с Димитриосом, Рия все смотрела и не могла наглядеться на поразительный здешний ландшафт и в то же время каждой клеточкой ощущала присутствие большого, спокойного и молчаливого человека радом. Никое и Поппи пристроились на заднем сиденье, и Рия то и дело слышала приглушенные смешки и легкие вздохи. Она перехватила взгляд Димитриоса, и тот сухо улыбнулся.
– Может, попросим Никоса сесть за руль?
Она залилась густой краской, а когда он коротко хохотнул, окончательно смутилась. Опять! Ну почему так все время получается?
Под палящим солнцем зеленая трава уже начинала желтеть. Мимо неслись квадратные домики на коричнево-зеленых холмах. То и дело глаза ее ловили блеск спокойного, лазурного моря и белых пляжей, не обезображенных отвратительными небоскребами гостиниц. Она впитывала тепло и краски, счастливо вздыхая и потягиваясь, как маленький довольный котенок. Димитриос скосил на нее глаза и понимающе улыбнулся.
– Начинаешь радоваться жизни, – неторопливо сказал он с теплым блеском в глазах.
Через полчаса они остановились на окраине маленького цветущего городка. Через огромные деревянные арочные ворота вошли в сказочный дворик, вымощенный мозаикой из камней в традиционной изысканной греческой манере, и у Рии даже перехватило дыхание от восторга. Над двориком нависали виноград и бугенвиллеи, колючие груши протягивали к ним свои ветви. Старая каменная стена заросла лианами с яркими цветами, наполнявшими воздух экзотическим ароматом.
Димитриос открыл тяжелую деревянную дверь, и две маленькие пташки слетели на оконную раму и с любопытством принялись рассматривать пришельцев блестящими бусинками глаз.
– Неразлучники, – коротко прокомментировал Димитриос, заметив ее вопрошающий взгляд, и с насмешкой поглядел вслед Никосу и Поппи, заходившим в дом. – Как по заказу, да?
– Не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда смеешься, – заметила Рия и пошла следом за молодой парой. Он остановил ее, осторожно прикоснувшись к ее руке.
– Я с удовольствием научу тебя, – предложил он, наблюдая, как краска заливает ее скулы. – Мне начинает казаться, что это возможно, – тихо прошептал он, скользя кончиком указательного пальца по ее гладкой щеке и дальше вниз, к горлу, где от его прикосновения забилась жилка.
– Не надо, пожалуйста.
Ей было много труднее перенести его нежность, чем его жестокость. Когда он бывал нежен, ей казалось, будто она что-то потеряла, не успев приобрести.
Лицо его напряглось, и он тут же отстранился.
– Хорошенькое гнездышко, ты не находишь? – насмешливо спросил он. Здесь они смогут воевать вдали от посторонних глаз.
Его цинизм задел ее, и ей показалось, что именно этого он и хотел.
– Неужели тебя вообще ничего не трогает? – устало спросила она, жалея, что корка льда вокруг его сердца непробиваема. – Естественно, они будут ругаться иногда, но большую часть времени они будут счастливы. Неужели тебе самому не хочется жениться и иметь детей? Делиться всем с близким человеком?..
Что-то вспыхнуло в глубине его глаз, но тут же погасло, и, развернувшись, он пропустил ее вперед себя.
– Иди, – хрипло сказал он.
Когда Рия подошла к Никосу и Поппи, те просто места себе не находили от счастья, их молодые лица светились удовольствием. Совсем недавно дом был полностью отремонтирован, и вся отделка была светлая и современная. Маленькая, компактная, не полностью оборудованная кухня – веселая ванная в дальнем конце дома, а по двум крутым узким лестницам можно было подняться в две большие спальни, выдержанные в пастельных тонах; в одной из них стояла кровать на традиционно высокой платформе. Прямоугольный зал на первом этаже выходил в маленький садик с цветами и кустарниками в горшках ручной росписи. Дом дышал радостью.
– Нравится? – Димитриос посмотрел Поппи прямо в лицо. Она быстро развернулась, подняв руки, чтобы обнять его за шею, но внезапно замерла. Рия прекрасно понимала, что чувствует ее столь непосредственная кузина. Она и сама не знала, смогла бы приникнуть к нему без разрешения или нет. – Великолепно, – едва слышно произнесла Поппи. Никое тоже кивнул.
– Тогда пойду закончу формальности.
Димитриос вышел и по пыльной дороге направился к побеленным домам в отдалении. Рии он показался очень одиноким.
– Ты оскорбляешь его чувства, – сказал Никое неожиданно строго.
– Не будь дурачком, – возразила Поппи, защищаясь и гладя на Рию в ожидании поддержки. – Нет у него никаких чувств. – Поппи!
Слово это прозвучало как выстрел, и на какое-то мгновение Никое стал похож на своего дядю. Слезы тут же навернулись у Поппи на глаза, а Никое отошел к двери, глядя вдаль, где Димитриос разговаривал с маленькой согбенной старушкой в черном.
– Ты ничего о нем не знаешь, – медленно произнес Никос, не поворачиваясь. Рии показалось, что говорится это не только для Поппи. – Он как устрица: твердая оболочка, а внутри мякоть, в которой скрывается жемчуг. Поппи хихикнула.
– Ну что ты, Никки, – презрительно и резко сказала она. – Какая уж тут мякоть после вчерашнего разговора. За всю жизнь со мной еще никто так не разговаривал.