Прошла целая вечность, прежде чем он угрюмо позвал собак, и через несколько минут «лендровер» умчал его в ночь. Значит, ему тоже не спится. От этой мысли ей стало немного легче, хотя она не могла бы сказать почему. Она легла, но несколько часов пролежала с открытыми глазами в настоянной на цветах темноте. И наконец все-таки уснула.
На следующее утро за завтраком Кристи получила телеграмму, и лицо ее сложилось в безобразную гримасу.
– Черт бы побрал!
– Что-то случилось?
Димитриос с отсутствующим видом посмотрел на нее из-за газеты, и она тут же сладко улыбнулась.
– У матери опять приступ. Она считает, что я должна немедленно бросить все дела, где бы я ни была, и мчаться к ней.
В ее голосе прозвучало столько злости, что даже Димитриос поднял на нее глаза. Кристи слегка покраснела и отвела взгляд.
– А я и не знала, что у Джоан не все в порядке со здоровьем. – Кристина с беспокойством взглянула на красивую Кристи, крошившую булочку длинными наманикюренными пальцами.
– Вы же знаете маму. Одно за другим! – Кристи, застигнутая врасплох, все никак не могла успокоиться и говорила сердито. – То у нее ангина, то вот что-то с сердечным клапаном. Ничего серьезного, как она надеется… – Кристи! – Голос Кристины был строгим. – За все время, что я знаю твою мать, она никогда не жаловалась на здоровье. Если ты ей нужна прямо сейчас, ты улетишь ближайшим самолетом. Димитриос, позаботься, пожалуйста, о билете.
Димитриос по-театральному отсалютовал.
Покраснев от гнева, Кристи сгорбилась на стуле, и на мгновенье ее лицо стало страшным. Когда она вновь открыла рот, собираясь что-то сказать, Димитриос бросил на нее холодный взгляд.
– Ты полетишь сегодня же, Кристи.
Голос его не допускал возражений, и Кристи выглядела совершенно раздавленной. Рии даже стало ее почти жалко… почти.
– Ну, теперь она заткнется, хоть ненадолго, – довольно сказала Поппи, когда ближе к полудню Никое увез американку в аэропорт. – Старая корова! – Поппи! – Голос у Рии был осуждающим, но глаза смеялись – надо же, обозвать коровой такую элегантную красавицу!
– Может, слова и не очень для нее подходят, но со смыслом я согласна, – сухо заметила Кристина, заставив их вздрогнуть.
Пожилая женщина поманила Рию за собой на веранду, отпустив Поппи с царским безразличием. Отношения между Кристиной и ее будущей невесткой складываются не самым лучшим образом, грустно думала Рия, следуя за согбенной фигурой. Ей оставалось только надеяться, что со временем все уладится.
– Вы уже говорили с Димитриосом? – мягко спросила Кристина, когда они сели, и Рия удрученно покачала головой.
– Нет. Я решила, что лучше будет ни о чем с ним не говорить.
– Можно спросить, почему? – помолчав, спросила Кристина.
– Мне кажется, что это бессмысленно, – монотонно сказала Рия, не поднимая раскрасневшегося лица под неодобрительным взглядом Кристины.
– Понятно.
– Кажется, все против нас. Боюсь, я не смогу построить наши отношения, – грустно сказала Рия. Ей очень не хотелось лгать, но, с другой стороны, она не могла сказать правду сестре Димитриоса. Она не могла сказать ей, что ее брат помолвлен, прежде чем он сам ей об этом объявит. – Я не согласна с вами, но выбор должны сделать вы сами. – Кристина говорила, как никогда, холодно, и Рия подняла на нее умоляющие, полные слез глаза и взяла ее за руку.
– Прошу вас, Кристина! Ничто не изменилось, я его очень люблю, но просто не могу…
– Почему же? – Кристина заметила ее состояние и ласково обняла за плечи. – Хорошо, больше не буду задавать вопросов. Извините, Рия. Просто мне так хотелось, чтобы вы вошли в нашу семью. Вы мне очень нравитесь и знаете это. Вы словно созданы друг для друга. Но я не имею права оказывать на вас давление. Временами я просто забываю, что вы еще очень молоды.
Шелковым носовым платком она вытерла Рии слезы.
– Мы больше не будем возвращаться к этой теме, дорогая, но если вам понадобится друг, знайте, что я рядом.
– Спасибо.
Как все усложняется! – в отчаянии подумала Рия. Неужели эта мука никогда не кончится?
После отъезда Кристи атмосфера улучшилась, но, когда Димитриос был дома, все чувствовали себя как на иголках. Он работал чуть не по двадцать часов в сутки, возвращаясь домой только к обеду, усталый и замкнутый. За столом он сидел молча, и всем становилось неловко, а затем тут же уходил к себе в кабинет с полным портфелем каких-то бумаг и работал до рассвета. Она вздрагивала всякий раз, как ловила на себе его угрюмый взгляд, хотя это случалось редко. От него исходил такой холод, что кровь стыла у нее в жилах.
Однажды утром, когда до свадьбы осталась всего лишь неделя, Рия, Никое и Поппи завтракали на освещенной солнцем веранде. Кристина не очень хорошо себя чувствовала и попросила, чтобы ей принесли завтрак в комнату, а Димитриос позавтракал раньше, как сказала им Роза, и решил прогуляться с собаками до наступления жары, от которой они просто таяли. Отдавая должное восхитительному блюду из маленьких фруктовых шариков, которые всю ночь мариновались в красном вине. Никое вдруг ударил себя по лбу и виновато посмотрел на Поппи.
– Совсем забыл, Поппи, сегодня вернусь очень поздно. Не ждите нас к обеду.
– Почему? – заводясь, спросила Поппи. – Ты и так почти не бываешь дома.
– Что поделаешь, – миролюбиво сказал Никое. – После свадьбы Димитриос дает мне целый месяц. А потом, когда я опять начну работать, тебе все равно придется постоянно быть одной.
– Это совсем другое, ты прекрасно знаешь, – не сдавалась Поппи. – Почему ты сегодня поздно?
– Сегодня на заводе прием, – неуверенно сказал Никое, явно понимая, что его легкомысленной невесте это вовсе не понравится. – Димитриос очень долго работал над одной сделкой с американской стороной, и теперь они послали геологоразведочную экспедицию. Мы решили, что будет неплохо устроить коктейль для всех служащих и их семей на свежем воздухе. Американцы любят такие вещи, – закончил он тихо.
Поппи вскочила на ноги, страшно раздраженная, и ее золотисто-каштановые волосы взвились, как огонь.
– Ну и свинья! – сказала она с горящими глазами. – А я что, не твоя семья? А Рия – моя семья. Так почему же вы нас не приглашаете?
– Вы не были приглашены потому, что я велел Никосу не предупреждать вас о банкете.
Ледяной голос заставил замереть всех троих. Димитриос только что вошел в маленькие ворота в самом низу сада. Сердце у Рии зашлось от его вида – воротник рубашки был расстегнут, а простые брюки, намокшие от морских брызг, подчеркивали каждую мышцу его длинных ног. Он подходил, и его сверкающие глаза были прикованы к Поппи. Однако та не сдавалась.
– Почему? – Она откинула голову, и в голосе ее слышалось задетое самолюбие. – Почему мне нельзя пойти?