И это правда, потому что за злосчастной пальмой сначала следует отправиться в Боливию, найти ее, транспортировать в аэропорт, собрать кучу справок, сертификатов, затем везти в Москву в буквальном смысле слова на груди, да к тому же непременно переть еще и грунт для нее, потому что в нашем она ни за что не приживется. По прибытии пальме потребуется организовать привычный образ жизни. И прежде всего сделать поправку на время. Когда тут у нас утро, там, откуда привезли экзотическое растение, – вечер, поэтому свет в зимнем саду владельца боливийской красотки должен гореть ночью, днем же оранжерею нужно прикрывать черными шторами. Вода, удобрения, подкормка, визиты специалиста-садовника – все влетит в такую сумму! Ладно, это пальма. Но среди вполне мирных представителей чужой флоры попадаются очень ядовитые, крайне редкие экземпляры, плохо изученные даже ботаниками тех мест, где они растут, зато хорошо известные колдунам или знахарям…
Откуда Эльза Генриховна брала растения, Мирра не знала. В общих чертах ситуация выглядела так. Лыкова заказала на фирме Каркиных зимний сад. Вернее, добрая жена решила превратить просторный застекленный балкон, примыкающий к спальне мужа, в оранжерею. Нанятые специалисты за три недели осуществили задуманное.
Добравшись до этого места рассказа, Виолетта вдруг замолчала.
– Дальше! – поторопила ее я.
– Потом, – слегка запинаясь, продолжила женщина, – Мирра отдала Эльзе половину суммы за растение-убийцу.
– Почему половину?
– Так договорились, – зачастила Виолетта, – пятьдесят процентов предоплаты, остальное по факту.
– Ясно. Что случилось впоследствии?
– Приехала женщина-курьер, привезла ящик. Что-то она там с ним делала, а что – я не знаю, Мирра не рассказывала, да мне и неинтересно было.
– И… Дальше!
Виолетта всхлипнула.
– Умер он. Очень быстро, десяти дней не продержался.
– А затем?
– Мирра позвонила Эльзе, – зашептала Виолетта, – и сказала: «Надоела оранжерея, разберите ее», потом вызвала рабочих и велела вынести и сжечь кровать Валерия.
– Не побоялись, что прислуга удивится и станет шептаться?
– Нет, домработницу Мирра еще до устройства оранжереи уволила, чужих глаз не имелось, а грузчики-гастарбайтеры по-русски еле-еле понимали. Им по фигу, что, куда и зачем переть.
– Поняла. Что же произошло в дальнейшем?
Виолетта вцепилась пальцами в спинку водительского кресла.
– Глупость страшная, идиотское стечение обстоятельств. Мирка не продумала операцию в деталях. Валерий умер двадцать третьего числа, а двадцать четвертого закончился срок выданной от его имени генеральной доверенности.
– Эка беда! У Мирры же есть прикормленный нотариус.
Виолетта скривилась.
– И как он оформит бумажонку от лица покойника? Мирке следовало спохватиться раньше.
– Думаю, умный нотариус способен оформить доверенность задним числом, – предположила я.
Виолетта закивала.
– Наверное, все можно было бы уладить, но… Помнишь, рассказывала об обиженном адвокате? В общем, Мирка забыла про срок действия доверенности, рыпнулась двадцать четвертого в банк за деньгами для похорон, а ей в ответ: «Мадам, ждите полгода, вам надо входить в право наследования». Мирка за доверенностью, а нотариус руками развел: «Срок истек, и новый документ подписать некому, супруг в могиле». Побоялся, гад, ловчить. Потом оказалось, что адвокат переметнулся на сторону бывшей жены, а он-то помнил про всякие даты и выжидал нужный момент. Когда Мирка приехала к нему со скандалом, негодяй ухмыльнулся и сказал: «Двадцать четвертого у вас доверенность истекла, вам бы ее продлить все равно не удалось. Олеся готовилась иск подать, ну да уже не важно. Никого не обманете! Теперь ждите, мадам. Кстати, наследников много, придется делиться. Бывшая жена, конечно, не в счет, но у Валерия есть сестра, которая живет во Владивостоке. Не знали разве?» Вот сукин сын! Мерзавец!
– Адвоката обсудим позже. Как поступила Мирра?
– Позвонила Эльзе и попросила отсрочить платеж, – напомнила Виолетта. – Пойми, вышла совершенно дурацкая коллизия! Дома Мирка больших сумм не держит, так только, на хозяйственные расходы. Да и зачем таскать при себе мешок с банкнотами, когда имеются кредитки? В любой банкомат сунул, и хорошо. Но счета двадцать четвертого заблокировали. Мирка, дура, своего вклада не завела! У нее ж доверенность имелась!
– Ясно. Но, наверное, у Мирры есть драгоценности!
Виолетта зашмыгала носом.
– Конечно. И она сразу предложила Эльзе: заберите набор с брильянтами и разбежимся. Но та велела немедленно привезти заранее оговоренную сумму, иначе, сказала, включит счетчик и каждый день по десять процентов от нее к долгу прибывать станет. Мирра кинулась в ломбард, но за уникальные цацки предложили копейки, там же оценивают лишь золото, на вес, не учитывая ни работу, ни размер камней. А еще у Мирры вдруг началась чехарда со здоровьем. Пришлось мне бегать по знакомым и занимать деньги. Мирре делалось все хуже, и сегодня, когда необходимое количество долларов оказалось на руках, она даже не сумела подняться с кровати. Я сама понеслась расплачиваться, но Эльза отказалась принять пакет. Почему? – стонала теперь подруга вдовы. – Всю ведь сумму принесла, а она меня выгнала.
– Эльза договаривалась с Миррой и не захотела брать деньги у незнакомой женщины, – пояснила я.
– Но ведь я же представилась!
– Ну и что? Мирре следовало самой приехать.
– Ей плохо! Очень! – заплакала Виолетта.
– Слезами тут не помочь, – пробормотала я. – И потом… Извини, конечно, но твоя распрекрасная подруга – убийца.
– Кто?
– Мирра.
– Она никого не убивала!
– Вот те на! А Валерий?
– Он уже давно умер, морально, – зашептала Виолетта. – Существовал, как зомби, душил Мирру… Это не убийство!
– Интересная позиция.
– Как же всучить Эльзе деньги и убедить ее прекратить травить Мирру? – заломила руки Виолетта.
– В дом к вдове не приходили посторонние? После того дня, как Мирра в первый раз попросила Эльзу об отсрочке платежа, никто из чужих по ее особняку не разгуливал?
– Нет.
– А во время поминок?
– Они проходили в ресторане.