– Вот именно. Я же говорил тебе, что она мне нравится.
Филип обреченно закрыл глаза.
– Только этого нам не хватало. Ты приударяешь за социальным работником?
– Она сама за мной приударяет, – Кэм ослепительно улыбнулся. – И мне это нравится!
– Кэм, сейчас не время критиковать твое извращенное представление о любовных романах, но включи мозги. У нас проблема со страховой компанией, у нас школьные проблемы с Сетом… Представь, какое впечатление это произведет на социальную службу!
– Мы умолчим о первой проблеме и честно расскажем о второй. Я уверен: мы произведем отличное впечатление на мисс Спинелли – ей очень понравится, что мы все втроем заступились за Сета.
Филип открыл было рот, но потом немного подумал и кивнул.
– Ты прав. Пожалуй, это сработает. – Ему в голову пришла новая мысль. – Послушай, а ты не мог бы использовать свое… влияние на нее, чтобы ускорить оформление опекунства и избавить нас от придирок и лишних формальностей?
Кэм сам удивился тому, как сильно разозлило его предложение Филипа, и поэтому ответил не сразу. Взяв себя в руки, он тихо сказал:
– Я не собираюсь влиять на нее в этом отношении. И запомни: одна ситуация не имеет к другой никакого отношения.
Когда Кэм вышел, Филип поджал губы. «Интересно, – подумал он, – очень интересно…»
Направляя свое судно к причалу, Этан заметил во дворе Сета: мальчик бросал щенку палку. Саймон, сидевший рядом с хозяином, радостно залаял.
– Да, приятель, мы почти дома.
Убирая паруса, Этан подумал, что по этому двору всегда за палками или мячами гонялся какой-нибудь щенок, всегда было с кем поваляться в траве. Он вспомнил Дюмбо, очаровательного ретривера, в которого безумно влюбился, когда только попал к Куинам.
Дюмбо был первым псом в жизни Этана.
Именно с Дюмбо он узнал, что такое безоговорочная, безоглядная любовь. Он начал доверять собаке намного раньше, чем Рэю и Стелле Куин, не говоря уже о мальчишках, которые стали потом его братьями.
Когда Этан появился здесь много лет назад, он был раздавлен, опустошен морально и физически. Он не надеялся, что его жизнь действительно изменится. Обещания, заверения, приличная еда и приличные люди ничего не значили для него. Этану хотелось одного: поскорее покончить с этой жизнью.
Вода притягивала его уже тогда. Он представлял, как входит в залив и идет, пока вода не сомкнется над его головой. Он не умел тогда плавать, так что все должно было получиться очень просто. Тонуть, тонуть, тонуть, пока все не закончится.
Но когда той ночью Этан выскользнул из дома, пес увязался за ним. Лизал руку, прижимался теплым пушистым телом к ногам. Первый раз Этан забросил палку от ярости, просто чтобы отогнать собаку. Но Дюмбо радостно погнался за ней и принес, виляя хвостом, с надеждой заглядывая в глаза. Этан бросал палку снова и снова, десятки раз. Потом он упал на траву и горько разрыдался, прижимая к себе пса, как якорь спасения.
Желание покончить с жизнью прошло.
«Все-таки собака – изумительное существо», – думал Этан, почесывая Саймона за ухом.
Сет заметил судно и на секунду замер в нерешительности, но затем помахал рукой и помчался вместе со щенком к причалу.
– Держи концы, приятель!
– Есть! – Сет довольно ловко схватил тросы и накинул петли на тумбы. – Кэм сказал, что вы завтра привезете крабов.
– Неужели? – Этан улыбнулся и сдвинул на затылок бейсбольную кепку. Саймон с победным лаем прыгнул в воду и поплыл к берегу. – Похоже, он прав. Зима была не слишком суровой, и вода быстро согревается. Завтра должно быть много крабов.
Перегнувшись через поручни. Этан вытащил из воды крабовую ловушку, свисавшую с причала.
– Видишь? Нет зимних волос.
– Волос? Какие могут быть волосы в старой клетке из проволоки?
– Это крабовая ловушка. Если бы в ней оказались белые водоросли, это значило бы, что вода еще слишком холодная для крабов. Иногда после суровой зимы вода не прогревается до самого мая. И в такую весну тем, кто зарабатывает на жизнь в заливе, приходится нелегко.
– Но сейчас не такая весна? Ведь вода теплая.
– Похоже, так. Если сегодня положишь в эту ловушку приманку – цыплячьи шейки или рыбную требуху, – то утром, возможно, найдешь в ней пару сердитых крабов: Они всегда попадаются на одно и то же.
Сет встал на колени, чтобы получше рассмотреть ловушку.
– Неужели крабы такие глупые?
– Я думаю, просто голодные.
– Кэм говорит, что вы варите их живыми. Я таких есть не буду.
– Как хочешь. Я, например, собираюсь съесть не меньше двух дюжин.
Этан опустил ловушку обратно в воду и ловко спрыгнул на причал.
– Кстати, Грейс приехала, она убрала дом и готовит еду.
– Правда?
Этану показалось, что он чувствует запах лимона. В доме Грейс почему-то всегда пахло лимонами.
– А Кэм поцеловал ее прямо в губы! – неожиданно выпалил Сет.
Этан остановился и посмотрел мальчику в глаза.
– Что?
– Ну, не то чтобы поцеловал… Просто чмокнул. А она расхохоталась. Думаю, это была шутка.
– Конечно, шутка.
Этан пожал плечами, пытаясь не обращать внимания на неприятно сжавшийся желудок. В конце концов, не его дело, кого целует Грейс. Это его совершенно не касается. Но когда Кэм с мокрыми после душа волосами, вышел на веранду, зубы Этана сжались сами собой.
– Как поживают крабы?
– Нормально, – коротко ответил Этан. Кэм слегка приподнял брови, удивленный тоном брата.
– Неужели один из них слишком рано вылез из ловушки и укусил тебя за задницу?
Этан молча направился мимо Кэма в дом.
– Имей в виду: завтра вечером к нам приедет женщина.
Эти слова заставили Этана остановиться. Он обернулся и через плечо хмуро посмотрел на Кэма.
– Что за женщина?
– Анна Спинелли.
– Черт!
Больше никаких комментариев от Этана не поступило, он вошел в дом и захлопнул дверь. Зато Сет забеспокоился.
– Зачем она приедет? Что ей надо? – В голосе мальчика слышалась паника.
– Тебе не о чем волноваться. Мисс Спинелли приедет, потому что я пригласил ее и потому что она хочет поесть крабов. – Кэм сунул большие пальцы в карманы, покачался на пятках. Почему именно ему всегда приходится сражаться с этим диким страхом, смотреть на это внезапно бледнеющее лицо? – Думаю, она хочет поглядеть, как мы тут уживаемся, можем ли навести порядок в доме. Пожалуй, один вечер мы продержимся. Только не забывай опускать крышку унитаза. Женщины терпеть не могут поднятых крышек. Устраивают из них мировую проблему. Лицо Сета стало менее напряженным.