— О, Господи! — прошептала Кайлин и закрыла лицо руками.
— То есть, раньше такого не случалось?
— Нет.
— Мы связались с главой Гильдии нейрами. Они прислали одного из своих экспертов для работы с тобой.
— Думаешь, это может повториться?
— Не знаю. Но трястись над тобой снова у меня нет ни малейшего желания.
— Так не трясись!
— Что?
— Можешь, помоги! Но только не нужно всех этих стенаний и упреков! В чем я виновата перед тобой? В чем?
— Ты не послушалась меня. А теперь ты лежишь здесь и обвиняешь меня во всех своих несчастьях. Что я тебе сделал? Ну, напился, да, признаю. А про парилку вообще мало что помню. Но, я же был не один. Почему Маркусу все сошло с рук?
— Потому что за меня отвечает не он, Гийон, а ты.
Она тысячу раз была права, и Гийон это знал. Но просить у нее прощения, означало поддаться ее влиянию, признать, что в ее поступках не было ничего неправильного. А он не хотел этого делать. Кто она для него? Кто для нее он? Они чужие люди, разные.
— Все дело в тех невадах? Это тебе не дает покоя? — спросил он, догадываясь, что попал в точку.
— Ты можешь спать с кем хочешь, Гийон. Это не мое дело.
— Именно, не твое! — заревел он.
— Но развлекаться с проститутками нужно в свободное от работы время. Я доверяла тебе. Да, я не стала останавливать вас с Маркусом, когда вы решили снять стресс, набравшись самогонки. Но я думала, что ты все еще отвечал за меня, присматривал за мной.
— Ты сама выставила меня, как собаку, как обслугу за дверь! Ты вела себя не чем не лучше, чем ведешь всегда! Тебе наплевать на мотивы моих поступков и принятые мной решения. На все в этой жизни у тебя есть собственный ответ. И ты даже не удосуживаешься ставить меня в известность, когда принимаешь очередное гениальное решение!
— А кто ты мне такой, Гийон? Отец? Брат? Муж? Любовник? Почему я должна делиться с тобой своими мыслями? Что сделал ты для того, чтобы я смогла тебе доверять?
— А я мало сделал для тебя? Мало? Ты, лежишь здесь, живая и невредимая, и говоришь мне, что я ничего для тебя не сделал? Чего ты вообще хочешь?
— Чего? Меня заклеймили словом "пробужденная" и сказали, что я всем вокруг что-то должна. Кому? Что я должна? Ты сам начал эту войну. Ты, кого я никогда не знала раньше, даже не удосужился пожать мне руку при первой встрече! Ты сам сказал, что я для тебя — не больше стула, стоящего у обеденного стола. Ты позволил своим коллегам издеваться надо мной. Ты промолчал, когда они зубоскалили у всех на виду, называя меня "убожеством". И после этого ты спрашиваешь: "чего я хочу"?
Гийону нечего было ей ответить. А когда мужчине нечего сказать, он предпочитает удалиться со сцены, нежели молча стоять на ней.
На этом их разговор закончился. Гийон вышел из палаты, позвав кого-то из коридора. Кайлин же поднялась с кровати и принялась отрывать от себя датчики медицинских приборов.
— Здравствуйте, — поприветствовал ее приятный мужской голос вошедшего.
— И вам, — ответила Кайлин, не прерывая своего занятия.
— Домой собираетесь?
— Да. И чем быстрее, тем лучше.
— Вы отдаете себе отчет в том, что перестали контролировать свой дар?
— Вы тот эксперт из Гильдии нейрами?
— Он самый. Меня зовут Нистен.
— Кайлин. Так вот, по поводу дара: я никогда его не контролировала. Так что, мне остается лишь надеяться, что в следующий раз мне повезет больше.
— Вы собираетесь вступать в контакт снова?
Кайлин даже засмеялась такому вопросу.
— От меня ничего не зависит. Я могу помочь, и помогаю.
— Ценой собственного здоровья?
— Да, ценой своего собственного здоровья.
— Дар — это ваша личная собственность. Никто не может Вас принудить его использовать.
— Скажите это моему опекуну.
— А разве Ваш опекун принуждал Вас к контакту?
Кайлин поднялась с кровати и осмотрелась, пытаясь найти свои вещи.
— Нет.
— Кайлин, Вам нужна профессиональная помощь.
— И чем же Вы сможете мне помочь?
— Я попробую научить Вас контролировать то, что вы испытываете.
— Всю свою жизнь я пыталась этому научиться.
— Значит, неправильно пытались.
— Позвольте спросить.
— Конечно.
— Вы сами владеете каким-нибудь "даром", как Вы это называете?
— Да.
— И?
— Я могу сказать Вам многое о ваших переживаниях, взяв Вас за руку.
— В таком случае, лучше Вам ко мне не прикасаться.
— Думаете, это просто, испытывать чужие эмоции?
Кайлин замерла на месте.
— А Вы испытываете их?
— Да.
— И как же Вы справляетесь с этим?
— Отстраняюсь в нужный момент. Наблюдаю за собой будто бы со стороны.
— И помогает?
— Да. Все чувствуется не так остро, как могло бы быть.
— И Вас этому тоже кто-то научил?
— Да.
— Не знаю, — пожала плечами Кайлин. — Если Вы опуститесь до того, что станете работать с пробужденной, вроде меня, я согласна.
— Моя жена — пробужденная.
Кайлин с интересом посмотрела на него.
— И каково это?
— Любить пробужденного?
— Да. Какого это?
— Так же, как и любить коренного, наверное…
— Спасибо, что пришли, Нистен. Если бы еще Вы подсказали мне, где моя одежда?
— Она у вашего опекуна.
— Так я и думала.
— Значит ли это, что Вы согласны поработать со мной?
— Скорее всего "да", Нистен.
— По просьбе вашего опекуна, собираться мы должны в вашем доме по вечерам.
— И он хочет присутствовать?
— Это его право. Он за Вас отвечает.
— Спасибо, Нистен. А теперь извините, но перед вашими глазами развернется весьма неприятная сцена.
— Борьба за собственную свободу?
— Что-то вроде.
— Ничего, можете приступать, — засмеялся молодой человек и присел в стоящее у окна кресло.
— Гийон!!! — во все горло заорала Кайлин.
Долго ждать опекуна не пришлось. Он заглянул в дверь и скривился при виде ее, стоящей посреди палаты в одном больничном халате.