Он бы мог выбить из нее дух, одним движением заставить корчиться в муках на полу, но шок от того, что она способна на подобную ярость, и нежелание поднимать на нее руку, заставили его стоять, как вкопанного.
— Успокойся! — закричал он, но она, казалось, разозлилась еще больше.
— Да успокойся же ты!!! — взревел он и перехватил обе ее руки.
Боль от силы его хвата не привела ее в чувства, и она бросилась колотить его ногами.
Ловко скрестив ее руки перед собой, он слегка оттолкнул извивающуюся Калин от себя.
— Ненавижу!!! — прокричала она и с сомкнутыми кулаками полетела на него снова. Гийон инстинктивно увернулся от ее удара, и Кайлин по инерции налетела прямо на зеркало, висящее возле них на стене. Удар лбом о зеркальную поверхность отозвался треском бьющегося стекла, и россыпь осколков посыпалась вниз, задев руки ничего не соображающей девушки.
— Кайлин!!! — взревел Гийон и кинулся к ней.
Две хрупкие бледные ручки были исполосованы мелкими порезами, из которых темно-красными струйками сочилась кровь, проливаясь на ее одежду и белый мраморный пол. Гийон хотел зажать раны, чтобы остановить кровотечение, но она завопила, словно жертва дикого хищника, и попыталась отползти от него.
— Кайлин, я не хотел!
— Нет, — словно в неком безумии заголосила она. — Не подходи ко мне! Нет!!!
— Я не хотел!!! — крикнул он, пытаясь приблизиться к ней, но она словно раненный зверек отползала от него все дальше.
В этот момент в помещение туалета влетели Маркус, Сианна и Рихтор.
— Что ты сделал?! — завопил Маркус, кидаясь к Кайлин.
— Это не я!
— Нет, отойди! Не приближайся! — продолжала в истерике кричать Кайлин, уворачиваясь теперь уже от рук Маркуса.
На мгновение все замерли на своих местах.
— Что происходит, Кайлин? — как можно более спокойным голосом спросил Гийон.
Кайлин едва ли смогла подняться на ноги. Упершись в белоснежную раковину, она включила воду и начала мыть израненные руки. Сквозь слезы боли и унижения, страха и беспомощности, едва ли понимая, что на самом деле произошло, она шептала, словно заговор:
— Не приближайтесь. Пожалуйста. Не надо.
— Кайлин, ты боишься нас?
— Я инфицирована! — вдруг прокричала она в ответ, словно мать непослушному ребенку. — Я инфицирована Вереллеем!
— Болезнь Вереллея? — переспросил Гийон.
— Да, — простонала она.
Все продолжали стоять, широко открытыми глазами всматриваясь в женщину, которая смывала со своих ладоней источник возможного инфицирования неизлечимой болезнью. В ее понимании неизлечимой. В ее мире смертельной. В ее представлении опасной для них всех.
— Кайлин, — позвал ее Гийон.
Она не ответила, продолжая смотреть на свои руки под струей проточной воды.
— Я только посмотрю, что с твоими руками, хорошо? — произнес он и начал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.
Кайлин, казалось, совершенно погрузилась в себя. Она поняла, что все это время, словно канатоходец, шаг за шагом она пробиралась куда-то вперед, совершенно не представляя зачем это делает и куда идет. В какой же момент она упала? Когда именно, балансируя на грани между прошлым и будущим, она все же сорвалась и оказалась здесь?
Это он толкнул ее. Это он изо дня в день подталкивал ее, и вот к чему это привело. Он ненавидит ее. Он уничтожит ее, раздавит. И она позволит ему это. Ведь он сильнее, ведь в мыслях своих она уже зависима от него. Насколько же нужно быть ничтожной, чтобы тянуться к человеку, который тебя так сильно презирает? Соленые капли оросили ее глаза и упали вниз.
Гийон очень тихо подошел к ней сзади. Его состояние трудно было сейчас описать. Будто пелена спала с его глаз, и теперь он отчетливо представил себе картину, в которой Кайлин была заперта в рамках собственной болезни, не имея право на жизнь и свободу. Она не совершала самоубийства в прошлом, она умерла потому, что в ее времени лекарства от болезни Вереллея еще не создали.
И сейчас ее немые слезы не вызывали в нем ни презрения, ни жалости, как всегда это было раньше, только чистую, реальную физическую боль, с которой он не был в состоянии справиться. Что он должен сделать, чтобы прекратить эту пытку? Что должен был сделать для нее, чтобы она забрала эту боль из его груди? Он хотел прикоснуться к ней. О Боже, он хотел обнять ее и прижать к себе! Это желание превратилось в потребность, лекарство, которое могло бы спасти его от собственной физической боли.
Он обнял ее, потянулся и сомкнул свои ладони на ее раненных руках. Она не вздрогнула и не отстранилась от него. Словно ее тело само позволило ему приблизиться к ней настолько близко.
Красная жидкость, смешиваясь с водой, окрасила его смуглую и стальную руки в бледно-розовый цвет. Кайлин посмотрела на их сплетенные ладони и каждой клеточкой своего тела ощутила близость этого мужчины рядом с собой.
— Все хорошо, — прошептал на ухо нежный мужской голос.
Кому он принадлежал? Что за человек стоял за ее спиной и сжимал ее руки в своих? Что за мужчина говорил с ней так тихо, что по телу пробежала дрожь? Тот ли, что причинил ей боль несколько минут назад? Или другой, которого она еще не знала?
— Все хорошо, — повторил он, крепче сжимая ее ладони в своих руках.
— Что же я наделала?
— Ничего плохого, Кайлин. Ты просто порезалась, — ответил он.
Маленькое хрупкое тело обмякло, ища поддержки в нем, и он стал для нее этой опорой. Облегчение вырвалось из него вместе с выдохом, и он сильнее прижался к ней.
Просыпаться всегда тяжело. Глаза не хотят открываться, а тело просит дать ему еще немного времени, расслаблено покоясь в тишине. Но вот настает черта, когда уже не можешь больше спать и понимаешь, что новый день, не смотря ни на что, все же настал. Это была другая жизнь. Новая дорога, которая уводила их обоих все дальше от указателя "конец".
— Прости меня, — прошептал он. — Прости меня.
Простые слова, но именно их ей так было необходимо от него услышать.
— И ты меня прости, — ответила она.
— Дай, я посмотрю, — перебила их тихий диалог Сианна, подошедшая с пачкой чистых бумажных полотенец.
Гийон отстранился от Кайлин и отошел в дальний угол туалета. Весь пол и его одежда были измазаны ее кровью. Красные размытые следы ассоциировались в его голове с ее собственной сущностью, размазанной по полу в общественном туалете.
Что он испытал? Что же он такое почувствовал, когда увидел, как она лбом ударяется в гладкую поверхность своего отражения? Она, которая доводила его до состояния кипения всего за несколько минут? Почему же он чувствует себя настолько беспомощным?
Он посмотрел на свои руки, и волна воспоминаний и боли захлестнула его. Он вспомнил тот день, когда сидел за рулем их семейной машины. Как пытался уйти от столкновения с мчащимся на них автомобилем. Как, выворачивая руль, мельком взглянул на свою жену, сидящую справа от него и прикрывающую лицо руками. Это был последний раз, когда он видел ее живой. И сейчас он испытал то же чувство, тот же страх и безысходность, когда увидел, как осколки этого чертового зеркала падают на Кайлин, грозя забрать жизнь у этой женщины.